Сти подняла голову и посмотрела на мужичонку как на заговорившую вдруг статую Апполона. Он как-то жалко улыбнулся и сказал:
— Не волнуйся, дамочка… то есть Кристина. Я пока ещё не выжил из ума.
— Значит, я выжила…
Он мелко закряхтел.
— И ты — нет. Эта штука — формация, — она есть у каждого в голове: у тебя, у меня — у всех… Благодаря ей мы видим сны. Так уж сложилось, что в наш век их придумывают другие люди — режиссёры, художники, сценаристы. Твоё дело — заказать и наслаждаться. Или бояться, любить, бежать, получать информацию, развлекаться. Подумай сама, если там, — он мотнул кучерявой головой в сторону дверки, — есть метрополитен, значит, его для тебя кто-то придумал. Ну не для тебя конкретно, конечно… По рельсам ходят поезда, в вагонах ездят пассажиры, на станциях дежурят контролёры, менты и так далее. Все это придумали талантливые мастера С-каналов и студий. Дизайнеры, математики, пиарщики — куча народу. Клиенты С-видения пользуются созданным миром, и он меняется, приспосабливаясь под общество. Адаптируется. А общество, в свою очередь, принимает его условия. С-пространство, на самом деле, очень похоже на наш реальный мир. Только вот наяву ты не ограничена рамками сценария. Тут — ограничена. Пусть не одна, но тысячи придуманных моделей расчертили границы, приемлемые для большинства людей. И нарушить их не дано… Так было много лет.
Сти слушала мужичонку, и чувство неясной тревоги крепло в её груди, медленно пережимая аорту.
— Каждый мир, милая Кристина, рано или поздно приходит к рубежу, когда люди уже не в состоянии управлять им. Тогда он сам себя начинает менять; тем или иным способом. В нашем случае — наделяет некоторых личностей феноменальными…
Догадка внезапно вспухла колючим комком, и слова вылетели сами собой:
— Значит, все это… — Сти неопределённо взмахнула руками. — Все это… не прописано ни в одном сценарии?
Сухонький Всеволод молча смотрел на неё. Не двигался ни один мускул на его худощавом лице. Казалось, он даже не дышал.
— Но как же мы смогли сюда попасть? — не дождавшись ответа, вскрикнула она. — Ведь люди не могут вылезать за рамки написанного!
— Теперь могут, — совсем тихо пискнул мужичонка и прошептал что-то на непонятном языке. Сти не обратила на это внимания.
— Все?
— Не все, Кристина, не все. Некоторые, их очень мало. Семь-восемь десятков, быть может, на всей Земле, от силы — сотня.
— Я… могу?
Всеволод снова не ответил. Теперь это было лишнее.
— То есть вокруг находится то, что С-пространство создало само? До… домыслило?
— Ну, домыслило, положим, сказано громко. Скорее, неосознанно сконструировало. Вселенная, галактика, измерение, мир — они не могут быть разумны. Лишь живут и развиваются по… как бы сказать… по удобным им законам.
Сти усмехнулась:
— А мы, значится, палочки и колбочки.
— Вот этого, милая Кристина, я не знаю.
— Ладно. В общих чертах ясно. Но по какому принципу пространство отбирает… феноменов?
— Мы называем их сшизами.
— Кто это «мы» ?
Он промолчал.
— Ну хорошо. Кого вы называете схи… как там правильно?
— Сшизами. Тех, кто независим от клавиатуры сценаристов.
— Почему?
— Долгая история. В двух словах — они больны шизофренией. Только во сне.
— Так я и знала!
Всеволод снова принялся покряхтывать, перекатывая ломик из одной ладошки в другую.
— Да не психичка ты, не суетись. Здесь совсем другие механизмы. Просто именно это название больше всего по смыслу подходило. А насчёт принципа отбора… Понятия не имею. Пути С-пространства, как говорится… В общем, понятно.
— Ничего мне не понятно.
— Терпение, милая Кристина, терпение.
— Только эта свалка существует за пределами прописанных вещей? — спросила Сти, игнорируя менторский тон мужичка.
— Отчего же? Многое, наверное, существует. Что мы можем об этом знать? Мизер. Куда-нибудь да успеем заглянуть, а пространство-то огромно. Ох как огромно, Кристина…
— Стоп. Стоп, стоп, стоп. — Очередная гипотеза просочилась в её мозг. — Получается, мы имеем возможность менять сценарий? Или же только шляться по всяким помойкам за его пределами?
Тощий Всеволод вздохнул и, отдуваясь, поднялся на ноги.
— Ищи, милая Кристина. Думай. А мне пора — устал. — Он, не прощаясь, двинулся в сторону призрачно-фиолетовой зарницы, раздвигая ломиком обрывки проводов.
— Стой! — Сти тоже встала. — А как же я? Как мне проснуться?
Он не ответил. Лишь заляпанная маслом безрукавка приподнялась вместе с узкими плечиками и снова опала.
— Что же из всего этого получится?!
— Если б я знал… Сти…
— Подожди!..
Безрукавка скрылась за смятой в гармошку вагонеткой.
Сти закричала. Отчаянно вскинула кулачки и со злостью стукнула в покатую бетонную стену…
Острое крошево брызнуло во все стороны, будто это была не окаменевшая намертво смесь, а хрупкий ледяной наст. Сферические тюбинги ссыпались вниз пылью, сметая тысячи бумажных прямоугольничков — одноразовых билетов метро…
Она кричала, и слепящие огни несущегося впереди поезда с хлопками разлетались вдребезги, засыпая стеклянным дождём мрачный тоннель. Металлический хлам метался за спиной, выгибаясь, словно пластилин, закручивался в чудовищные воронки, затмевающие гадкое лиловое сияние…
Приятных сновидений…
Желудок подпрыгнул к горлу, и Сти дёрнулась, как от разряда. Распахнула глаза и со свистом втянула воздух в лёгкие. В унисон с еле слышным гулом турбин.
— Все в порядке, Кристина Николаевна, — сказал Володя, отстёгивая ремень безопасности. — Мы уже приземлились.
— Где метро? — осоловело спросила она.
— Что? — Телохранитель озадаченно нахмурился. — Метро? Ну… ближайшая от Шереметьева станция «Планёрная», по-моему. Вы хорошо себя чувствуете?