Убаюканный сытостью, я представляю себе, как Хозяин носится над широкой рекой, заглатывая вместе с влажным воздухом громких и твёрдых существ и перемалывая их, перерабатывая под себя и накапливая упругую мякоть. А я уже живу в ней. О, как долго я стремился к этому! Как мечтал путешествовать по его телу, которое люблю!
Но сейчас меня утяжеляет усталость, клонит в сон достигнутая цель, и я решаю отложить путешествие на потом, когда свет прибавит яркости вовне и Хозяин будет метаться, пока не найдёт себе новое укромное место или не вернётся в прежнее логово. Он успеет. Почему я в этом так уверен?
Я удивляюсь сам себе. Интересно, ждёт ли там его кто-то подобный ему? Этого я не помню. Сама мысль, допускающая возможность существ, похожих на Хозяина, кажется мне жестокой. Не понимаю, почему она мучает меня. Мне хочется, чтобы он оказался единственным.
А я? Я – единственный? Я представляю, как, набравшись сил, я мог бы и сам начать делиться на «я одно», «я другое» и так далее, вплоть до последнего «я» в самом конце этой живой цепочки. Эта странная идея будоражит и будит меня.
Возможно, «мы», эти множество «я», поймём нашего Хозяина быстрей – все его мельчайшие процессы, все его желания, и тогда жизнь в его мире станет отчётливей. Для меня или для всех «нас»? А может быть, всё наоборот? И, размножившись, я перестану чувствовать что-то важное? Всё сотрётся и станет однообразным? Не будет ни прежней преданности, ни прежних желаний?
…
Слишком много вопросов.
Сквозь дрёму дезактивации всё возникает само: Хозяин смыкает свои невидящие глаза и переворачивается вниз головой, цепляясь за свод, сделанный из скользкого мрака. И рядом – о, жестокость! – его подобия. Точно сейчас меня нет, а вместо меня разворачивается реальность, сдвинутая вперёд. Подобные Хозяину висят звериными головами вниз, сгрудившись тесно, бок о бок. Над ними – слизистый свод, под ними – кромешный мрак.
Бездна, в которую всё уходит. Наверное, раньше я слишком много думал о ней. Вот под ними она и есть. А это значит, что преданность не бесконечна, увы. До моего Хозяина у меня был другой. Перед тем как выпасть в бездну, он отдал меня новому. Может быть, он и не выбирал преемника и это произошло случайно. Прежний хозяин что-то просвистел ему на прощанье.
Цепочка свистящих звуков, в оболочке влаги, влажного хрипа. С этой влагой из тела вылетел я. Тело прежнего Хозяина перестало быть для меня миром и кануло в бездну, которая всегда подстерегает всех.
Я упал на грубый покров нового существа и вцепился в одну из чешуек, что топорщились на поверхности. Влага высохла, а я остался.
…Когда прихожу в себя, оказывается, что камеры больше нет: стенки обвалились, мякоть, укреплявшая их, исчезла. Я в какой-то трухе. Кто разрушил моё убежище? Приходится прорвать оболочку соседней камеры. Она кажется мне слишком тесной. Новая? Она тоже мала. Что-то с ними не так! Что-то со мной не так…
Я открываю камеру за камерой, отсек за отсеком и не могу остановиться. В каждой и каждом я поглощаю кусочек мякоти, совсем крошечный, и взамен оставляю часть себя – сломанный вырост или фрагмент поверхностной ткани. Не знаю, может, это и не благодарность, а извинение. А может, просто след, по которому бы я когда-нибудь мог вернуться назад, в глотку. В некоторых отсеках я устраиваю тайники. Я боюсь сделать что-то резкое. Ведь это возлюбленное тело Хозяина. Я не понимаю, как мне его беречь, и спешу узнать его.
Некоторые из отсеков похожи на склады неопределённых субстанций. Некоторые населяют полусущества, не имеющие чётких контуров. Они реагируют на меня, изменяя цвет, будто предупреждают о своей враждебности. Они точно говорят: «Мы с тобой соперники за любовь и тело Хозяина, за его возможности. Исчезни, а?» Но я не собираюсь вступать с ними ни в какое – ни дружеское, ни соперничающее – взаимодействие. Они не участвуют в наших отношениях с Хозяином, и поэтому я не обязан понимать их стремления. Я не враждебен к ним. Я нейтрален.
Странно, что я могу двигаться так быстро, зная, что Летучий спит. Он почти замер. Отсеки смещаются и возвращаются в прежние положения плавно, точно скользят в чём-то тягучем. Жидкопроводы остыли. Перемещаясь и чувствуя всё большую тесноту внутри не поспевающих за мной отсеков, внезапно я догадываюсь, что распухаю. Я не знаю, что делать.