Парень, которого я автоматически назвала родным, почему-то бросился мне на помощь, что было весьма кстати — мумия была близко. Да, он бегает гораздо быстрее меня... Успели ускользнуть за телегу. Кстати, тут же дома кругом! Неужели ни одному из этих бедняг не пришло в голову попытаться забежать в подъезд?
Моя "гениальная мысль" была приведена в исполнение немедленно. Оставшиеся в живых увязались за мной; мумия не успела нас догнать. Странная лестница у этого подъезда. Есть ощущение, что она бесконечна... Стоп, что? Она оборвалась? Это всё больше и больше напоминает мне какой-то дешёвый ужастик....
Так.... Подпрыгнуть, уцепиться, подтянуться.... Есть! Я на очередном пролёте периодически обрывающейся лестницы. Откуда у меня такая физподготовка? Лучше задайте этот вопрос тому толстоватому дядечке!
Лестница снова оборвалась... Да что же это такое! И где.... Открывающийся вид одновременно и необычайно красивый и устрашающий: такое ощущение, что мы находимся внутри гигантских часов.... Я уже просто перестаю удивляться чему-либо.
Нам подали лифт. Точнее, как подали, он просто спустился из ниоткуда — стеклянная кабина на тонких верёвочках — и пригласил уехать в никуда. Эти люди, они что, вообще никогда не задают вопросов? Почему они идут в это ненадёжное сооружение даже не задумываясь? Ладно, с последствиями разберёмся позже. "Недолифт" хоть и страшен, но остаться в этом мире в одиночку куда страшнее. И, конечно же, никто за это время не произнёс ни слова. Даже криков не было, когда неведомая сила раздирала основную массу на части.
Душно, страшно невыносимо. Господи, когда же это всё закончится?! Кто я и в чём так провинилась?! Знакомый парень поддерживающе улыбается. А мне от этого ни жарко ни холодно. Вот, уже начинаю психовать. Главное — не дать леденящему страху накрыть меня с головой. Да и ещё этот мерзкий толстячок не менее мерзко хихикает у стенки лифта..
Такое ощущение, что по мне проехался самосвал; одна из веревок лифта все-таки оборвалась и лифт опасно накренился, открыв двери (наверняка от великой неожиданности, конечно же). Что делать?
В мире шестеренок, циферблатов и непонятно откуда взявшихся лестниц, по моим внутренним часам, мы проторчали минут десять, после чего (то ли она появилась перед нами, то ли мы перед ней) оказалось, что двери лифта выходят прямиком на самую обычную лестничную площадку.
Кажется, двигаться как стадо баранов, абсолютно молча и покорно, и в неизвестном направлении, стало главным девизом моей сегодняшней компании, потому что все разом пошли на выход. Да что же это такое?! Они что совсем тупые тут, блять?!
Все столпились на узкой лестничной клетке. В центре оказался Толстяк. Опять он. Что он замышляет?
— Друзья мои! — скрипучий голос, раздавшейся в мёртвой тишине этого странного мира, был, пожалуй, ещё омерзительней самого Толстяка.
Стоп, он что, заговорил?! За весь этот кошмар кто-то впервые заговорил!
Стадо баранов молча обернулось к нему.
— Друзья мои, вы все так испугались мумии, — продолжил этот неприятнейший тип, — что не заметили, что тот, кто желает вам зла, находится среди вас. Волк среди овец, так сказать, — хихикнул Толстяк.
Нож он достал будто из воздуха, и двинулся, внося сметение и хаос в толпу. Помещение заполнилось криками ужаса и боли, резко заработало обоняние, посылая желудку рвотные порывы. Слева упал знакомый, он вроде ещё жив и это... Это мой брат! Почему я вспомнила об этом только сейчас? Времени на раздумья абсолютно не оставалось, впрочем, как и живых в этом царстве смерти.
Толстяк всё ближе и ближе. Я не могу ни бежать, ни уворачиваться, да и смысла, если честно, не вижу. "Выхода нет, скоро рассвет" — как некстати хочется запеть. Как неожиданно резко хочется жить. И, кажется, я вспомнила, кто я. Правда слишком поздно: меня уже ничто, кроме чуда, не спасёт. Блеск стали, несущей смерть, всё ближе и ближе, но нет. Не в этот раз, господин Смерть!
Я не знаю, и даже не хочу знать, как действует эта странная вселенная. И тем более, даже не догадываюсь, как мумия, так напугавшая всех во дворе, оказалась прямо передо мной. Мой мозг уже плохо осознавал ситуацию (а когда он вообще её хорошо осознавал?); все изображения меркли, а звуки стихали и стихали, пока не исчезли совсем. Последнее воспоминание — оседающий мелкой чёрной пылью наземь Толстяк. А ещё обнимашки с мумией. Она оказалась неожиданно живой. Живее всех, бывших живыми в этом адовом пиздеце.