— Тебе меня даже не шлепнуть.
— Ты так думаешь? — ее глаза гневно сузились, а ноздри раздулись. — Что же, давай пари, если не боишься!
— Не боюсь. Как обычно, на желание?
Я открыла рот, чтобы вмешаться. И тут же почувствовала, как маг довольно чувствительно пнул меня под столом.
Да, я помню, что обещала не лезть в разговор. Но он же не понимает…
— На желание. — Мэй щелкнула пальцами, и ее губы сложились в азартную улыбку.
Неслышно, словно из воздуха, возник слуга. На подносе у него были пачка бумаги, чернильница с перьями, конверты и сургуч.
Элвин и Мэй переглянулись. На их лицах, как в зеркалах, отражалась совершенно одинаковая злорадная улыбка.
Сразу видно, брат и сестра.
А я так и ничего не сказала. Молча смотрела, как они пишут что-то на листках бумаги, как присыпают написанное песком, как запечатывают конверты, скрепляя разогретый сургуч перстнями-печатками, и отдают конверты слуге.
Маг откинулся на спинку стула, отхлебнул яблочного вина. Вид у него был довольный.
Элвин
В какой бы части Эмайн Аблах ты ни находился, запах яблок будет преследовать тебя. Сады здесь везде. Яблони цветущие, яблони с завязями, яблони с яблоками. Ветки клонятся под весом огромных спелых плодов величиной с голову ребенка.
— Пришли, — выдохнула Элли. — Вон она.
Эта нахалка стояла на нижней ветке одной из старейших яблонь, яблони-патриарха, и бессовестно обгладывала нежные цветочные завязи.
— Хейдрун! — громко возмутился я. — Какого гриска ты вытворяешь?! Тебе мало остального леса?
Коза покосилась на меня и очень по-человечьи фыркнула, но объедать дерево не прекратила.
Я неплохо умею управляться с животными, женщинами и вредными младшими сестрами. Но на Хейдрун мои умения не распространяются. С детства ненавижу эту тварь.
— И что делать? — растерянно спросила Элли.
Я раздраженно пожал плечами. При всей моей симпатии к девушке я не собирался решать за нее эту задачку.
Готов еще раз поспорить на желание, что Мэй изрядно повеселилась, назначая такое испытание.
— Не знаю. Тебе видней. Доить коз — женское занятие.
— А, — она сглотнула и неуклюже перехватила подойник. — Хорошо.
Что мне по-настоящему нравилось в этой девочке — она не сдавалась. Уверен, Элисон никогда в жизни не доила скотину, кто бы позволил графской дочери заниматься подобной работой? Но она не отступила. И не начала ныть. Одно это заслуживало симпатии.
Я следил за тем, как Элли медленно идет к козе, бормоча под нос ласковую бессмыслицу, и гадал, каким образом Мэй на этот раз подсматривает за нами. В то, что сестренка пропустит подобное развлечение, верилось слабо.
Хейдрун вскинула голову, украшенную золотыми рогами, и мемекнула. Не знаю, как у нее это получается, но в блеянии явственно послышалась угроза.
— Козочка хорошая, козочка милая. Бяшка, бяшка… — повторяла Элли, приближаясь к козе маленькими шажками.
Хейдрун прервала обед и заинтересованно покосилась на девушку. Когда Элли осталось сделать всего пяток шагов, мерзкое животное издало звук, весьма похожий на конское ржание, спрыгнуло с ветки и неторопливой лошадиной трусцой направилось в чащу леса.
— Стой! — выкрикнула Элли и пустилась в погоню.
Дальнейший спектакль я наблюдал из первого ряда, сидя на той самой ветке, которую Хейдрун так любезно освободила.
Спектакль состоял из двух периодически сменявшихся мизансцен: «Элли бегает за козой» и «Элли бегает от козы». Поначалу девчонка еще пыталась на бегу призвать Хейдрун к порядку, потом молчала, сберегая силы. А Хейдрун выныривала то тут, то там, мерзенько блеяла и грозила острыми золотыми рогами. Элли каждый раз пугалась и визжала. Короче, всем было весело, включая меня.
Наконец девушка в бессилии плюхнулась на землю.
— Ненавижу эту козу! — простонала она.
— Я бы на твоем месте не говорил подобного вслух, — предупредил я. — Хейдрун фантастически злопамятна.
— Думаете, она понимает?
— Я абсолютно уверен, что она понимает человеческую речь лучше некоторых людей. А не говорит только для того, чтобы ее не заставили вести себя прилично.
Как бы подтверждая мои слова, Хейдрун остановилась в отдалении и заинтересованно повела ухом, словно прислушиваясь к разговору.
— Может, нарвать для нее завязей? — спросила Элли.
— Еще чего! За надругательство над садом Августы я лично надеру тебе уши. Не уподобляйся козе, даже ей такое поведение не всегда прощается.