— А чтоб знал.
— Теперь я знаю, кто хуже: ты или император.
— И кто же? — слегка задрал я подбородок и сузил губы, всем своим видом показывая, как я отношусь к его умозаключениям.
— Ты, когда император и император, когда ты. Коротко говоря, нет хуже на свете императора, когда император и есть ты.
— Хах, ловко! — и еще один крик восхищения вырвался из меня. — Последняя тренировка, и на этом закончим.
— Хорошо; будет сделано. Но все же меня очень смущает, когда ты называешь это тренировкой. Иногда тебе приходят такие безумные вещи в голову, из-за которых ты, к слову, недавно чуть не умер, — посмотрел он на меня с укором.
— Кто ж знал, что у них имеется берсеркер? Кстати, вот ты и должен был знать: куда смотрела твоя разведка?
— Давай, давай, сделай меня виноватым в твоих безумствах.
Я хотел ответить ему, что именно он и виноват, но в этот момент к нам подъехал гонец, и мы приняли вид подобающий императору и главе тайной канцелярии. Он сделал все необходимые ритуалы в виде поклона и прочего, вынул из тубуса свернутое донесение, вручил его мне и также откланявшись, покинул нас. Я разломал восковую печать и развернул пергамент; быстро пробежался глазами; свернул.
— Что-то интересное? — спросил Вэлиас.
— На южных регионах провинции Шамор, — а теперь королевство стало провинцией, — заметили большой отряд разбойников, направляющихся на запад.
Вчерашние рабы, освобожденные из гнета хозяев, не имеющих ремесел и пригодные только для простых работ, как налить воду в бокал, сегодня подались в бродяжничество, вытекающее разбойничеством. Их было много, поступающие со всех мест волнами, которые расходились ручьями, в большем случае на запад, там, где жизнь была богаче, и соответственно добычи больше. Тех, кого никогда не воспринимали всерьёз и не брали в свои расчеты, оказались настоящей головной болью, как для меня, так и для империи в целом, занимая огромную статью расходов. Вэлиас, всегда спокойный Вэлиас, последнее время работал на изнеможение, что порой выливалось в раздражение. И сейчас от этой вести на его лице отразилась уставшая и недовольная мина, но готовая принимать условия и действовать в соответствии с ними.
— Нет, — прервал я его на полуслове, — никого туда направлять не надо.
— Теперь, видимо, моя очередь выкрикивать, как это ловко, — понял он мою мысль.
На западе, там, куда направлялись эти беглые рабы, находились земли Сендов. Вот пусть они и занимаются этим.
— Что будем делать с ними? — спросил Вэлиас, и я понял, к чему он клонит.
— Нельзя этого так оставлять. Они увели его у нас из-под носа. Такую наглость…прощать нельзя.
— Какие будут приказы?
— Пока никаких. Ждем подходящего момента для удара.
«Момент, момент», — крутилось это слово у меня в голове, и раздражение нарастало изнутри. Как же хотелось просто пойти к ним, к этим Сендам, в логово и перебить их, но несдержанность в мелочах способно погубить великое дело, поэтому приходилось сдерживаться. Заметив, как странно на меня смотрит Вэлиас, я обратился к нему:
— Что?
— Не боишься, что Офелия узнает?
— В политике всегда приходится чем-то рисковать. Но да; конечно, опасаюсь этого, — поёжился я, несмотря на теплую погоду.
Один из легионеров сел на землю и от усталости опустил руки на колени, всем своим видом больше напоминая бедолагу, нежели победителя. Надо бы вознаградить их, устроив им праздник. Особенно не поскупиться на вино. Снова заметив, как странно на меня смотрит Вэлиас, я снова обратился к нему:
— Что?
— Боюсь, как бы не случилось с тобой что. Ты и так чуть не помер, — напомнил он мне еще раз. — Если…, - остановился он и поморщился, — твой сын напоминает твоего прадеда. А ты знаешь, что было, когда правил он.
— Да, он немного безответственен, но ты преувеличиваешь. Вспомни меня в молодости. Вспомни нас в молодости.
— Твои поступки были продиктованы духом авантюризма; он же действует из своей сумасбродности.
На это я ничего не ответил. Да и что я мог ответить на слова, которые правы. День так хорошо начавшийся, завершается беспокойством.
Город и его население встречали своего императора со всеми почестями и их сопутствующими. Только на этот раз масштаб был меньше, сопоставимо масштабу кампании. Мой конь, мой верный спутник, гордо выгнув шею, и с благородством под стать своему хозяину вышагивал по каменному, с замысловатой мозаикой, тротуару. Я вернулся! Впрочем, ненадолго; настолько, сколько понадобиться Вэлиасу закончить дела с новым мятежом.