Я же не стал реагировать резко на этот жест, сославшись на то, что прямые методы с их семейством не действуют, и нужно одолевать их хитростью. А хитрость заключалась в том, чтобы выждать момента, вызнать тонкости ее характера и нанести свой маневр. Лишь только украдкой поглядел на свою жену, которая сделала странного вида выражение лица. Казалось, она была в замешательстве, находясь меж двух решений сообщить ли тайно своей тетушке вести себя скромнее или же оставить все как есть, потому что она сама еще в некоем замешательстве. После того памятного разговора она немало подсобралась, выжидая чего-то и, стараясь незаметно для меня, впрочем, не очень получаясь, следила за мною втихомолку, чем вызвала во мне некое подобие восхищения, что ли. Я то уж совсем разуверился в ее разумности своим отношением к людям, но нет же, сумела переубедить, но в то же время, осознавая, что ее поведение продиктовано новым переменным — а именно возможным моим высокородным происхождением, — одновременно с восхищением ее гибкостью, порождало во мне разочарованием ею. Вот так я сконфузился в ее адрес, тоже выжидая чего-то, не понимая своего отношения к ней. Так и живем, выжидая чего-то.
Зайдя в выделенные нам покои, осмотрел убранство. Ничего особенного: без помпы, без излишков, но и не скудно тем временем. Хотя, стоит признать, за короткий промежуток, проведенный в Эндинге, я подоспел привыкнуть к условиям королевским, и теперь, вспоминая казарму, невольно ворочал нос, а удобство стал принимать, как должное. Сменил одежду с походного на, выразиться удобнее, домашнее.
— Давай я тебе помогу, — внезапно подошла ко мне Вико и легкими движениями поправила костюм, разглаживая его по плечам.
Я в ответ поблагодарил ее, и более не обращая внимания, вышел наружу. Что ж, игра началась и обретает свои очертания, где я такой весь загадка и жду чужого внимания. Ох, осталось только делать губки утенком.
Спустившись в трапезный зал, обнаружил там стол с яствами, и ожидающих нашего прибытия остальных.
— А где наша дорогая Вико? — промурлыкала — прорычала ее тетушка.
— Скоро прибудет, — ответил, занимая свое место.
— Такую девушку, как она нужно на руках носить…но, если нет достойных, то приходится обходиться тем, что есть, — покивала она серьёзно, давая намек, очевидно, на кое-кого, и, признаюсь честно, это меня немного задело.
Кстати, забыл упомянуть, что имя этой славной женщине — Крисандра. И была она внешне лицом схожа со своей сестрой, но насколько были схожи их лица, настолько были различимы их тела. Если Ксантиппа была, делая упущение на ее возраст, стройной, то Крисандра, сестра ее, была полна собой и имела весьма округлые формы; даже пальцы на руках имели вид сарделек.
— Если всюду носить девушку с юных лет, то, боюсь, из нее вырастит вскоре слабое существо, не способное даже уследить за размером своего тела.
Она хотела было что-то да ответить на это, но в это время в дверях показалась Виктория, забрав на себя ее внимание.
— Вико, дорогая, наконец-то, ты здесь. А то я уже боялась, что так и просижу — прошу меня простить, всех это не касается, — в обществе непристойном. А так хоть ты прикроешь это невежество своим светом.
— Тетушка, что ты такое говоришь? — улыбнулась я ей в ответ Виктория, — не нахожу здесь никого, кто бы мог осквернить твой прекрасный дом своим невежеством.
— И что же является для вас невежество? — вмешался я.
Среди присутствовавших раздался смешок.
— Раз уж вы, дорогой Деннар, просите меня ответить на ваш вопрос, то так уж и быть, я отвечу, — вскинула она подбородок и повертела им из в стороны в сторону. — Невежество — это в первую очередь касается людей, которые не в состоянии определить своё место в обществе. Я вообще полагаю, что каждый должен знать свое место. На этом держится все наше мироустройство: император правит, а крестьянин вспахивает землю. И если, сохрани нас от этого Трануил, крестьянин вдруг возомнит в себе нечто большее, чем он есть, то земля не даст зерна; не будет зерна — не будет хлеба; не будет хлеба — люди останутся голодать. А все почему? А все потому, что кое-кто не знал своего места.
— И как же человек должен определять свое место?
— Ой, вы, что сделались обязательством сегодня смешить меня такими глупыми вопросами? — противно захихикала она. — Конечно же, по праву рождения. Разве, по-вашему, может сын крестьянина отважиться сделать что-то, кроме того, чему его научили родители? Конечно же, нет.
— Но ведь легат Красс…
— Ой, не думаете же, вы, что он добился всего сам? — перебила она меня. — Я уверена, и будьте уверены в этом и вы, что ему помогли. Да и к тому же посмотрите на него и на других легатов — он же им уступает во всем, а все потому что, как я уже сказала, сын, в его случае, пекаря не сможет никак быть лучше сына аристократа, талантом с рождения которым он был одарен.