Саня окинул кладовую ищущим беглым взглядом. Слева на стене находились навесные полки из досок. На них стояли пустые покрытые паутиной бутыли, в которых по обыкновению в это время года должны были храниться консервированные огурцы. На нижней полке лежал завернутый в брезент штатив для непонятного по назначению прибора - нивелира. В ближнем левом углу пылились грабли, ведро и лопата. В ведре еще с весны Санина мать оставила щетку для побелки деревьев. Вдоль дальней стены в баррикаду были выстроены ящики с картошкой, рядом с ними беспорядочно громоздилось несколько ящиков пустых. Справа стоял верстак, на нем находились слесарные инструменты и всякий хлам, включая алюминиевый спортивный кубок – почетную награду за первенство в толкании ядра в городской спартакиаде, обладателем которого отец Сани стал еще в студенческие годы, забрав его у призера – тогдашнего соседа по комнате в общежитии за долги в преферанс. Здесь же, на верстаке, лежала искомая деревянная коробка из-под шахмат. В ней вместе с гаечными ключами и плашками должен быть спрятан остро заточенный нож с рукоятью обмотанной синей изоляционной лентой. Саня открыл коробку и ухмыльнулся, убедившись, что все так и есть.
Взяв нож, он неспешно подошел к баррикаде из ящиков. Дотянуться к спрятавшейся за ними кошке не составляло особых усилий. «Убей-проверь, убей-проверь» - кисельно переливался шепот по внутренней поверхности детского черепа. Саня схватил Мурку за холку и потянул на себя, а она, гибко извиваясь, сумела вырваться и вцепиться ему в руку когтями. Но ее когти не представляли серьезной угрозы, поскольку Танькина мамаша регулярно по воскресеньям стригла их канцелярскими ножницами.
Почувствовав боль, Саня импульсивно ударил Мурку ножом в заднюю лапу. Кошка взвизгнула, ослабив хватку. В этот миг Саня отбросил ее в сторону. Оказавшись на полу, Мурка запрыгнула на нижнюю полку и притаилась в узком пространстве между стеной и брезентовым свертком. Взглянув на покрасневшие следы-полосы от ее когтей на предплечье, Саня ядовито улыбнулся. Он присел на корточки напротив Мурки, направляя на вытянутой руке в ее сторону нож, игриво вертя, поблескивая лезвием. В ответ кошка зашипела, рассекая взмахом лапы воздух, словно демонстрируя готовность отразить нападение.
- Не бойся, я не сделаю тебе больно, - неожиданно сказал Саня. Он убрал нож, встал и подошел к двери. «Убей-проверь, убей-проверь», - настойчиво повторял в его голове тихий мальчишеский голос.
- Беги домой! Беги, пока я не передумал, - громко приказал он пленнице, приоткрывая дверь.
Для большей убедительности он достал из ведра измазанную известью щетку и швырнул ее в сторону противоположную позиции, занятой кошкой, а именно - в верстак. Щетка ударилась о кубок, занимавший почетное место на краю верстака. Кубок звонко упал на пол, что послужило сигналом к побегу.
Мурка спрыгнула с полки. Стараясь не ступать раненной лапой, она поковыляла к черному зеву приоткрытой двери, мимо юного мучителя, которому, казалось, теперь только и было нужно, чтобы она поскорее исчезла из виду, растворяясь в густой темноте коридора.
Саня даже не смотрел на нее, он смотрел на кровавую вязь, вьющуюся за ней следом. Но едва кошка ступила на порог, как Саня ударил ее дверью, что было силы. За долю секунды до того, как Мурка отчаянно жутко, совсем не по-кошачьи закричала, ему показалось, что он услышал, как захрустели ее ломающиеся ребра. Или так мог хрустеть позвоночник?
Придерживая дверь, он схватил прижатую к дверной коробке кошку за холку. На этот раз взял крепче, чтобы она, чего доброго, снова не вырвалась и не вцепилась в него, пусть коротко остриженными, но все ж когтями. Впрочем, теперь Мурка совсем не сопротивлялась, она лишь судорожно подергивала лапами и прерывисто хрипела.
Внезапно Сане стало жутко не по себе от осознания того, что он собирался с ней сделать. Но голос, твердый мальчишеский голос, звучащий в его голове, велел не бояться и, повинуясь ему наперекор проклюнувшемуся детскому страху, Саня хлестко швырнул кошку на пол в центр комнаты. А она, упав как тряпичная игрушка, вдруг собралась с силами и неспешно поползла в сторону навесных полок, вероятно, намереваясь забраться на самую нижнюю из них и затаиться в узком пространстве между стеной и брезентовым свертком. Спрятаться так хорошо, что юный мучитель ее никогда-никогда не нашел бы. Она ползла и хрипела, пуская кровавые слюни, и вздрагивала всякий раз, когда Саня легонько колол ее в спину ножом.