Когда тетя Вера умерла, и прошло полгода, мама снова высказалась о дяде Васе, но на этот раз довольно необычной фразой в которой, почему-то не прозвучало его имени:
– Ты знаешь, Настенька, а ведь любой человек, даже если он очень хороший, – всегда сволочь.
Мама горько усмехнулась, отвернулась от Настеньки, и стала смотреть в окно пустыми, усталыми глазами. На этот раз Настя испугалась. Она подошла к маме, взяла ее за руку и уткнулась в нее лицом.
Мама Насти преподавала русскую литературу в старших школьных классах. Она была самым умным, самым сильным и самым добрым человеком на свете. Мама знала все обо всех и никогда, – Настя знала точно, что ни-ко-гда – не ошибалась в своих суждениях.
– А дядя Вова к нам больше никогда не придет, – неожиданно глухим голосом, сказала мама.
Настя не помнила своего родного папу Олега. Он давно умер, и к ним часто приходил дядя Вова. Не отрывая горячего лба от прохладной руки мамы, Настя быстро закивала головой, словно не она, а какой-то глупый теленок внутри нее, играя, пытался забодать эту руку. Дядя Вова был веселым, знающим много забавных фокусов, человеком и в сердце маленькой девочки впервые закралось смутное сомнение, насчет всегдашней правоты мамы. Хороший человек не мог просто так стать какой-то там нехорошей сволочью как дядя Вася.
Впрочем, мама оказалась права и в тот раз – дядя Вова к ним больше не пришел…
2.
Дом достался Насте в наследство от бабушки. Он был очень уютным, и внутри него прятались, как в теремке, целых три комнаты – «совсем большая», «просто большая» и «не такая уж и маленькая». Дом украшали невысокая, похожая на гриб-боровик крыша и синяя, веселенькая веранда. Настя любила бабушкин дом не меньше того, в котором она выросла, а может быть так же сильно, как и саму бабушку.
Теперь уже сама Настя, как и мама, преподавала литературу в старших классах. Она была замужем целых шесть лет, воспитывала двух желанных малышей – Олю и Игорька – и очень хорошо относилась к мужу Сергею.
На этот раз странная история началась с того, что зимой потекла крыша дома. Настя разбудила Сергея ночью, лишь только заметила небольшие потеки на потолке. Снаружи бушевала темная метель, но Сергей безропотно полез на крышу.
– Шифер на углу сильно треснул, – сказал он Насте, вернувшись через долгих полчаса. – Видно давно подтекало. Угол дома весь во льду и крайняя балка подгнила.
– Что теперь?! – одними губами спросила Настя.
Сергей пожал плечами:
– Крышу менять. Летом, конечно. Лучше всю целиком. Кирпичный угол я переложу, дело нетрудное.
– Это ты виноват! – вдруг закричала Настя на мужа. – Почему ты раньше не увидел этот дурацкий треснувший шифер? Ведь ты был должен!..
В общем, «почему» у Насти получилось много, причем каждое из них сопровождалось обязательным «должен». Сергей ничего не сказал в ответ. Он взял нужные для спешной починки инструменты и снова ушел в темную метель.
Настя села у окна и стала прикидывать в уме, во сколько обойдется неожиданный капитальный ремонт. Она ничего не понимала в строительстве и рассчитывала только возможности семейного бюджета. Подсчеты шли тяжело, потому что Насте не давала покоя мысль: а так ли уж сильно виноват в том, что случилось, Сергей?.. Они жили в бабушкином доме только третью зиму, на работе Сергей крутил баранку шофера не меньше десяти часов, и, кроме того, он часто работал и в выходные.
«Он ведь и не высыпается толком, – промелькнула вдруг в голове Насти хотя рассеянная, но уже теплая мысль. – А ведь Сережке еще и тридцати нет…»
Настя с досадой отмахнулась от глупой бабской жалости.
«Должен – значит должен!» – решила она.
Для ремонта дома нужны были деньги. И это был главный вопрос.
3.
Начало мая получилось таким, словно на небесной кухне погоды его готовили сразу три повара – зима, осень и лето. Майское солнечное прорастание то вдруг растворялось в сереньких дождях, то его обжигало короткими заморозками, то вдруг оно расцветало такой чарующей красотой, что весенней погоде легко прощали прежние оплошности.
Когда Сергей вернулся с работы, Настя проводила на веранде ревизию остатков зимних припасов,
– Насть, я на массаж записался, – еще с порога и словно извиняясь, сообщил он. – Пятьсот рублей сеанс.
– Сколько сеансов? – Настя как раз пробовала клубничное варенье и была явно недовольна его вкусом.