Я довольно путано заговорил о том, что, наверное, талант и любовь очень похожи. Но талант – это высшее проявление искренности. А если это так, то не стоит ли за талантом и любовью некая высшая и необходимая мера открытости человека?.. С другой стороны разве «не видеть» или попросту «не хотеть видеть» это синоним «не знать»?.. Весь парадокс ситуации с письмами Наташки заключался в том, что я «не видел», – не хотел видеть! – ее письма, но в тоже время, как никто другой, я знал Наташку.
Наш дальнейший разговор с незнакомцем вдруг стал почти враждебным. Мой собеседник сказал, что я все придумал. По его убеждению поступок моей жены был либо крайне глупым, либо крайне хитрым. Любая женщина бережно хранит свое прошлое.
Я легко согласился с последним утверждением. Например, Наташка ничего не рассказывала о себе, а я никогда не расспрашивал.
Незнакомец спросил, что было в письмах. Я молча улыбнулся и пожал плечами… Мой собеседник посмотрел на меня как на сумасшедшего. А я вдруг почти физически почувствовал, как шекспировская трагедия в его душе, – та самая, о которой он недавно мне рассказывал, и которая казалась ему высшим проявлением человеческой сущности, – вдруг лопнула, как упавшая на пол елочная игрушка. Интриги, составляющие ядро его жизни, споры, бесконечные выяснения отношений, измены, – все это вдруг показалось нам обоим мелким и незначительным… Как осколки на полу.
Незнакомец чуть подался вперед, приблизив ко мне напряженное, потемневшее лицо, как-то странно усмехнулся и шепотом спросил:
– Что, Бог есть любовь, да?..
Я не знал, что ответить. Точнее говоря, я знал ответ, но меня смутил тон, каким был задан вопрос.
– Да бросьте вы!.. – собеседник взмахнул руками так, словно отгонял наваждение. – Придумаете тоже!..
Наш разговор закончился. Вскоре незнакомец покинул купе. Я слышал, как он недовольно что-то ворчал себе под нос, а уже на выходе несколько раз ткнулся углами громоздких чемоданов о такие же углы.
Ночью я долго размышлял над последним странным вопросом незнакомца: «Бог есть любовь, да?..» Удивительно, но он спросил меня так, словно я сам придумал это. Причем я, да наверняка и он, знали, что это строка из Евангелия. Тогда зачем спрашивать такое?.. Это же нелепо и дико!
Я закурил, отлично понимая, что утром мне придется выслушать гневный монолог проводницы вагона. Я рассуждал примерно так: хорошо, допустим, я бы сам придумал, что Бог есть любовь. Но в таком случае я каждый день говорил бы Наташке «я тебя люблю». Ведь человек – по крайней мере, благородный человек, – должен помнить Бога, если он знает, что Бог есть. Но я-то всегда считал, что слова любви – не мелкая, разменная монета. И я знал одного человека, который за долгие годы только один раз признался в любви жене, а потом погиб, спасая ее от трех мерзавцев.
Значит, не я придумал, что Бог есть любовь?.. Но я все-таки понял это. Понял и принял. Но принял как?.. Вот в чем главный вопрос.
Наверное, я уже усыпал и колеса поезда стучали: все-так, все-так, все-так…
Точный ответ на главный вопрос я не знаю до сих пор…
Одна команда
1.
Старую, разбитую машинами и размытую дождями трассу гонщики называли «корытом».
– Сто метров, влево сорок, спуск тридцать пять!.. – Леночка на секунду оторвала глаза от карты.
За лобовым стеклом машины, почти на уровне глаз, промелькнули корни сосны в желтой, высокой осыпи обочины. Мощный «внедорожник» взревел, набирая обороты на пониженной передаче. Машину резко подбросило. Осыпь вдруг резко провалилась вниз и словно из-под земли вынырнули верхушки густого ельника.
– Двести метров, вправо десять, подъем двадцать пять… Нас заносит!
– Вижу… – сквозь сжатые зубы процедил Сашка.
– Прижмись вправо.
– Не командуй!
– Сто пятьдесят, влево сорок…
«Корыто» выдало очередную рытвину. Леночка стукнулась шлемом о лобовое стекло.
– Саш, ты как хочешь, а я шубку у Людки все-таки куплю, – вдруг выпалила она.
– Снова за свое, да?!.. – Сашка рванул руль влево. – Сколько можно говорить на эту тему?
– Все женщины, как женщины, одна я без шубки, как дура! – обиделась Леночка.
– Карта!.. – взвыл Сашка.
– Пятьдесят метров, спуск сорок, вправо девяносто…
Овраг перед финишем был похож на ловушку. Сашка вдруг услышал, как скрипнули его зубы… Пот заливал глаза, а шлем казался тяжелым и ненужным, как колода.
– Все равно я куплю эту шубку, – твердо сказала Леночка.
– А-а-а, черт!..
Огромная сила инерции рванула машину в сторону и приподняла левые колеса над дорогой.
– Вот увидишь, куплю!.. Тридцать метров, влево девяносто, подъем сорок.