– Боже мой!..
Растерянный взгляд женщины натолкнулся на настороженное, ждущее лицо Сашки и стал более осмысленным.
– Боже мой, – повторила Любочка. – Да за что же я ее так?!
– Что случилось? – забеспокоился Андрей.
– Я же не хотела, – Любочка чувствовала, как горит ее лицо. – И я не имела никакого права… А ей было до ужаса больно! – Любочка не отрываясь, смотрела на Сашку. – А ты, что мстить сюда пришел, да?..
Сашка молча отвернулся.
– Не ходи… Я сделала это за тебя.
– Как? – глухо спросил Сашка.
– Так, что лучше ты уже не придумаешь… И больше никогда не звони нам! – Любочка взяла мужа за руку – Пошли, Андрюша.
Андрей покорно кивнул и встал. Возле гаражей Любочка оглянулась. Сашка плелся следом за ними. Чуть сзади него бежал бездомный котенок.
– Что тебе еще нужно? – крикнула Любочка.
– Я, это самое… Сказать хотел… Пусть завтра Андрей на работу приходит, – Сашка потупился – Погорячились оба, что зло держать?
– Что еще?
Сашка все ниже и ниже опускал голову.
– А еще это… Узнать хотел… Отомстила-то ты Светке как?
– Знать хочешь, да?.. – Любочка нагнулась и подняла половинку кирпича. – Сейчас узнаешь… Убью!
Любочка замахнулась… Сашка отбежал за гаражи. Кирпич с железным грохотом разбился о стену.
Андрей взял на руки перепуганного котенка и спрятал его за пазуху.
– Что стал?.. – Любочка рванула мужа за руку. – Пошли!
Из-за угла показалась повеселевшая физиономия Сашки.
– Андрей, ты все-таки завтра приходи, а? – крикнул он вслед.
Любочка заплакала.
– Ах, какие же вы все сволочи!.. Мужики проклятые! – слезы были горячими и жгли еще не остывшее лицо. – Подлецы!.. Ты что оглядываешься? – Любочка крепче прижала руку мужа к себе и прикрикнула. – Ты сейчас у меня тоже получишь. Боже, Боже мой, да за что же я ее так?!..
И никто в целом мире кроме Любочки не знал, как безысходно и горько плачет сейчас в одиночестве несчастная и потерянная Светка…
Камень
…У каждого человека, Леша, такие минуты в жизни встречаются, когда голову в петлю сунуть хочется: на душе темно, тошно донельзя и боль как рвота. Сидишь и думаешь, да зачем мне все это?!.. И сколько можно вот так жить?
Смерти любой человек боится. Потому что смерть – ничто… Бездна. Страх смерти и толкает человека прочь от бездны. Но если душа онемела, а боль, эту проклятущую боль, чувствует только разум и нервы, тогда и уходит страх.
Нам раньше говорили, человек, мол, царь природы, потому что у него есть разум. Смешно!.. Ты когда-нибудь видел, как крохотные малыши учатся ходить? В маленьком человечке есть все те же чувства что и у взрослых: страх и радость, боль и жажда узнать что-то новое, разочарование и восхищение… Но ответь мне, пожалуйста, почему дети несоизмеримо сильнее нас и какая удивительная сила хранит их от безумия и отчаяния?
Теперь о том, Леша, как я топился… В общем, долго я по берегу реки на своих «Жигулях» рыскал, пока подходящее место не выбрал: крутой бережок, обрывистый, с чертенячьим омутом внизу.
Вышел я из машины, на всякий случай край ногой попробовал – не загремлю ли, мол, вниз без подготовки? Покурил немного… Сижу и природу рассматриваю. Погодка вроде ничего – только жарко чуть-чуть. Птички летают, травой пахнет… Кукушка в лесочке кому-то долгую жизнь обещает. Ладно, думаю, кукуй, себе дура, а мне на тот свет пора… Зажился я на белом свете. Нужно и меру знать
Какое может быть дело у будущего утопленника? Разве только камень подходящий найти да на шею его себе повесить. Иначе-то нельзя, иначе своим: «Караул, спасите!» утопленник всю округу на ноги поставит. Нет, конечно, можно было и «запаску» от «Жигулей» использовать, только это как-то не очень красиво все получалось. Представляешь, вокруг природа без признаков цивилизации, а человек идет к обрыву с символом прогресса на шее. Стыдно так себя жизни лишать, не культурно как-то…
Битый час я камень подходящий искал, все вокруг обшарил. Даже в лесок поблизости заглянул – нет ничего подходящего. Да елки-палки!.. Тут, понимаешь, речь о финише жизни идет и вдруг из-за какой-то мелочи суетиться приходится. Словно пацан игрушку потерял. Поднял я голову к небу и шепчу: «Господи, пожалей хоть ты меня! Не могу я так, честное слово, устал…»
И минуты не прошло, гляжу, под кустиком камушек лежит аккурат для нашего брата-утопленника: толстенький такой и весом пуда на четыре. Одно плохо, до берега далековато. Но ничего, думаю, я мужик здоровый…
Обвязал я камень концом веревки, потом этот «галстук» себе на шею повесил. Попрыгал немного на месте… Вроде удобно. Только шею чуть-чуть жмет. Поправил я свой «галстук», потом даже покурил немного. Слышу, кукушка-бедолага все еще в лесу надрывается. Думаю: ну это она мне уже не годы, а последние минутки отмеривает…