Свои и чужие
Враг отступал, и хотя до окончания войны было еще далеко, мы начали потихоньку восстанавливать дом и хозяйство. Те, кто напал на нас, были очевидно сильнее – у них была лучшая подготовка и лучшая техника, они были лучше вооружены. Но это была наша земля, наша родина – и у нас не было другого выбора, кроме как отстоять ее или умереть. К тому же нас очень выручило продовольствие, которое они были вынуждены оставить после поспешного отступления. Да, они были сильнее – но мы победили. И мне, тогда пацаненку, моему отцу и матери удалось выжить…
Как-то ранним утром у нашего дома появились двое солдат – это были наши, в нашей форме, без оружия. Мы сидели за столом у окна – завтракали, и отец вышел к ним. Мы видели в окно, как солдаты что-то говорят ему, показывая на дом. Отец что-то резко ответил им и повернулся к нам, сделав знак, чтобы мы отошли от окна. Те, как гиены, вдруг набросились на него сзади. Отец, мощный мужик, отбросил одного и сцепился с другим, повалил его на землю. В этот момент к нему снова подскочил первый, в его руке был нож. Он ударил отца в спину, и тот стал медленно заваливаться набок.
Мы оцепенели. Солдат, вытерев лезвие ножа о траву, снова посмотрел на дом. У мамы побелело лицо. Она приложила палец к губам и показала мне на противоположную сторону дома. Я понял ее. Бросился туда, выскользнул из окна и побежал к соседям за помощью – они жили в паре километров от нас. В голове у меня пульсировала мысль: «Ведь это же свои! Ведь совсем недавно мы бок о бок боролись с врагом! Почему они теперь убивают нас? Как же так?»
Когда я вернулся с соседями – отцом и сыном – солдат уже не было. Мама в разодранном платье, со свежими кровоподтеками на лице и руках, сидела над телом отца, глядя в никуда. Она словно ничего не видела и не слышала. Я понял, что произошло, но мы никогда не говорили с ней об этом…
Новая жизнь
Но жизнь продолжалась и даже стала как-то налаживаться. Я поступил в городское профтехучилище. Спустя время мы продали хозяйство, и мама переехала ко мне. Училище я окончил с отличием, получил хорошую должность на заводе. Был одним из лучших работников, получил множество наград – но квартиры своей так и не было. Очередь на жилье жила по каким-то своим законам: возможно, как и сейчас, все зависело от того, чей ты родственник или знакомый. Нужных связей у меня не было, поэтому мы с мамой продолжали жить в коммунальной квартире в одной комнате.
Я женился – и привел юную жену все в ту же комнату в коммуналке. Мы ждали нашего первенца, когда я понял, что дела на заводе идут все хуже и хуже – заказов не было. Денег катастрофически не хватало.
Чтобы прокормить семью, пришлось проявить инициативу. По специальности я краснодеревщик – и я решил делать мебель. Под мастерскую взял в аренду у знакомых гараж. Что удивительно, дело пошло. Продал несколько столов и стульев. Сделал знакомым несколько шкафов. Появились постоянные клиенты – те приводили новых. Через полтора года зарегистрировал свою фирму – в ней уже работало шесть человек.
Родился сын, мы были счастливы. Пока не обнаружили, что с ребенком что-то не так. Бросились к врачам, прошли обследования. Вердикт врачей был неутешительным: наш малыш никогда не станет полноценным человеком. Это был удар… Моя жена после года бессонных ночей и постоянной заботы о ребенке попала в больницу с нервным срывом. Мы с мамой как могли помогали ей. Но домой из больницы она не вернулась – просто бросила нас, исчезла из нашей жизни.
Я снова остался с мамой. Она самоотверженно занималась ребенком, я очень много работал – на лекарства и врачей уходили почти все деньги. Несмотря на прогноз докторов, я продолжал надеяться и искал любые возможности, чтобы хотя бы попытаться вылечить сына. Мы плавали с дельфинами, катались на лошадях, прошли кучу массажей и терапий, обращались к лучшим врачам, к целителям и экстрасенсам. Увы, несмотря на все старания, моему сыну становилось все хуже и хуже. Представляете, что я чувствовал, когда видел, что мой ребенок страдает – а я ничем не могу ему помочь… И он не может рассказать мне, что его мучит, потому что он так и не начал говорить. К тому же с ним стали случаться сильные приступы эпилепсии, когда он без сознания падал на пол, затем спал весь день, а ночью бегал как ненормальный. Каждый раз, когда ребенок засыпал после очередного приступа, я садился рядом с ним и тихонько слушал, дышит ли он. Мне очень хотелось, чтобы он жил, ведь это мой сын, мой мальчик – но все это давалось с таким трудом…
А оно того стоило?