Я продолжал – и успешно – изготавливать мебель и даже представить себе не мог, что жизнь заставит меня заниматься медициной. Но, как оказалось, эта самая жизнь шаг за шагом подводила меня к этому.
Когда сыну исполнилось шесть лет, тяжело заболела мама. Обследования показали, что ей требуется операция. «К сожалению, весьма дорогостоящая», – сказал врач, опуская глаза. Срочно нужны были деньги – большая сумма. В кредит тогда не давали, одолжить было не у кого. Я работал над выгодным заказом – если закончу в срок, то все как будто может получиться. Последнюю неделю я не выходил из мастерской, ночевал здесь же на стульях – но заказ был выполнен в срок. Позвонил клиенту. Вместо него в мастерскую явились два громилы. Один, поигрывая ножом-бабочкой, доступно объяснил мне, что я должен доставить изделие заказчику и что финальной оплаты не будет. Второй, с битой в руках, стоял у двери и ухмылялся. До сих пор помню его рожу. Кровь ударила мне в голову – и я потянулся к своему рабочему пневматическому пистолету. Глядя прямо в глаза этим гориллам, я выпустил в их бритые головы всю обойму крупных гвоздей. Потом позвонил в полицию и сообщил, что совершил двойное убийство.
Это было очень странно – но я отделался условным, хоть и большим, сроком. На моем деле оттачивал мастерство очень молодой, но очень амбициозный адвокат, который впоследствии стал одним из лучших и самых дорогих в своем ремесле. Но тогда он мне был предоставлен бесплатно. Пока я находился в заключении, мама умерла – и я даже не смог попрощаться с ней. Органы опеки передали моего сына в специнтернат, и я уже полгода не видел его. Перед самым судом я узнал, что мой малыш умер. Жизнь потеряла смысл. Тяжелая депрессия накрыла меня с головой – и я даже не пытался вырваться из ее пучины. Мне снился один и тот же сон: мой сын играет с кубиками лего на краю пропасти, потом встает, улыбается мне – и делает шаг в бездну. Я, задыхаясь, бегу к нему, кричу – и не успеваю… Я просыпался в холодном поту, с застрявшим криком в горле.
Оказалось, что у них тоже были семьи, маленькие дети. На суде их жены рыдали и проклинали меня, и мне было их искренне жаль. Да, я не попал за решетку, но для меня на тот момент это было не так важно – ведь цели своей я не достиг: не смог оплатить операцию матери и не был с ней рядом, когда был ей больше всего нужен. Я до сих пор не могу простить себе это. К тому же я искалечил жизнь двум семьям… Даже если бы не история с моей матерью, я не мог дать однозначный ответ на вопрос, насколько было правильно дать бандитам отпор. С одной стороны, нельзя допускать процветания бандитизма, а с другой – плата за мой выполненный заказ была совершенно несопоставима с ценой жизни даже таких поганых – но людей.
Вдохновение
Вы спрашиваете, как случилось, что я создал этот препарат. Что мотивировало меня для этого.
Я остался один. Общество людей стало мне невыносимо. Я стал отшельником. Я пытался найти хоть какой-то смысл в своем существовании. Работая в мастерской, я много думал. А потом обложился учебниками и начал изучать интересовавший меня вопрос. Потом начал экспериментировать. Свое потребление я свел к минимуму и при удачном раскладе за неделю мог заработать себе на сносную жизнь в течение месяца. Убедился, что человеку нужно значительно меньше, чем мы привыкли думать. Все остальное время я учился и экспериментировал. Единственное, из-за чего я надолго откладывал учебники, так это необходимость покупки оборудования. Тут уж приходилось всерьез браться за работу.
– И все-таки – почему лекарство? Почему медицина? – спросил я его.
– Да вы сами знаете ответ на свой вопрос – конечно, больной ребенок… Я стал настоящим специалистом в области болезни моего сына, прочитал кучу книг по медицине – популярных и специальных. Разобрался в терминологии. Я надеялся помочь ему. Не успел… Может, смогу помочь кому-то другому… У меня появилась уверенность, что я делаю что-то действительно важное – то, что принесет пользу многим и что останется после меня.
…Я задал ему еще несколько вопросов для галочки, чтобы быть в формате издания. Оставил свой номер телефона – договорились, что он мне позвонит, если вспомнит что-то важное, – и мы простились.
Поворот
Через пару дней мне позвонили с неизвестного номера. Я сразу узнал его голос. Он был очень взволнован, говорил прерывисто:
– Меня преследуют… Думаю, меня хотят убрать…
Я напрягся:
– Можете сказать конкретней – кто? зачем? И где вы находитесь?
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, и он быстро заговорил: