– Но ведь у вас остались образцы препарата – вы работали с ним, а значит, наверняка можете воспроизвести его состав?
– Увы, увы… Все образцы уничтожены. Это было сделано по просьбе покупателя – уж очень сильно они не хотели, чтобы информация попала в чужие руки раньше времени.
– Но как же так! Неужели ничего не осталось? – воскликнул я.
– Абсолютно ничего, кроме заключения, что в наших испытаниях оно работало.
– Но ведь в вашем деле, как и везде, присутствует человеческий фактор. Я хочу сказать, что, может быть, кто-то из ваших сотрудников был неточен, он просто мог ошибиться… Или выдать желаемое за действительное…
– Вы хотите сказать, – перебил он меня, – что кто-то из наших научных сотрудников мог сфабриковать данные? Повторюсь: совершенно очевидно, что медицина и фармакология – на ваша журналистская специализация. Мы работаем строго по протоколу, и это коллегиальная работа. Даже – что маловероятно! – если кто-то из сотрудников допустил ошибку, она тотчас будет выявлена его коллегами. Ошибка в нашей лаборатории – это абсурд!
– Спасибо, у меня нет больше вопросов, – сказал я, вставая.
Завлабораторией тоже поднялся и, прихрамывая, подошел ко мне, протягивая руку:
– Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство.
– Вполне, – я пожал ему руку. – И все-таки еще один вопрос: что у вас с ногой?
Он засмеялся:
– Бандитская пуля, как говорится. Дела давно минувших дней… Да и не молод я уже – с коленом проблемы. На следующей неделе будет операция, надеюсь, полегчает. Давно надо было сделать, только дорого все это, никак не решался.
– Ну тогда успешной операции и удачи! – сказал я.
– И вам удачи! – он внимательно посмотрел на меня. – И продолжайте делать свое правое дело. Да, мы всего лишь люди, но мы многое можем сделать и от нас многое зависит в этом мире…
Конец