— Здоров-здоров. Какими судьбами тут?
— Судьбы у нас разные, Салман, — в своем стиле ответил он. — Интересы иногда совпадают. Ты поблагодарил бы меня для начала, что ли. Это ведь я старика с парнем по тебя отправил. Дай, думаю, выручу старого корешка.
Прищурился. Ну конечно. С какой же еще рожей ему открывать свой долговой мешок?
— Да эт я понял, что не со своей воли он, — говорю, кивнув на дверь. — Благодарствую. С меня причитается?
Спрашивать, откуда Призрак знает о моих приключениях, понятное дело, просто глупо.
— Не заржавеет. Но я-то такое дело. Рассчитаться тебе придется и с Иванычем. За собаку.
— Ема! — с истинным удивлением развел руками я. — Да она меня чуть не сожрала, Призрак. Выскочила как бешеная. А у меня руки связанные. Чего я должен был делать?
— Тише, Глеб. Собаки для этой семьи значат больше человека. Если я правильно понял твои слова, то… лучше бы с тобой поразвлекались нанаевские глиномесы? Лучше висеть у Покровской церкви? — невозмутимо. — Если ты действительно так считаешь, ситуацию можно легко поправить.
Я спустил пар. Да уж, информатор владел тем коромыслом, которое любому утверждению находит противовес. Знает, зараза, куда бить. Порой мне кажется, в прошлом его дар просто не мог быть не замечен какими-нибудь спецслужбами. Допрашивать, колоть, пробивать на измену — ей-богу, ему эту науку не пришлось бы даже зубрить. Это у него в крови.
— Вот, — он небрежно бросил на стол кусок плотной черной ткани. — Если ты бывал на «конфетке», то знаешь, чем там штыняет. Этот клок давали псам, перед тем как пустить по вашему следу. Если у тебя случилась любовь с Гремучим, — он оглянул мою одежду, красноречиво подтверждающую сей факт, — это могло сбить Йену. Надо было просто дать ей убедиться, что ты не «дог», она бы тебя не тронула.
— Надо было, — хмыкнул я. — Легко сказать. Я бы, может, вообще ушел бы от Гремучего, если б не эти собаки.
— Может, — согласился Призрак. — Уйти бы, может, и ушел. А глотку бы Гремучему ты порвал? Учти, охота на тебя до сих пор не открыта только потому, что на «конфетке» все еще не озвучили твоей клики. Напомнить, что творится в городе, когда «доги» объявляют розыск? Тебя сдала бы с потрохами даже родная бабуля, будь она жива.
Я издал страдальческий стон.
— Салман, ты знаешь мои правила: если не считаешь себя должным, можешь уйти. Я не стреляю в спину. За свою инициативу рассчитаюсь сам, но ты понимаешь, что это значит. Верно?
Откинувшись на спинку стула, я протер ладонями лицо, разгладил на лбу кожу. Я понимал, что это значит. Нельзя подвести информатора. Нельзя отказаться оплачивать счета. Слишком дорого это может стоить. И ладно просто порвать связи с человеком, который иногда подкидывает путную инфу, а ведь можно стать тем покемоном, кого Призрак однажды сольет другим. Этот мистер Проныра знает ведь о половине схронов по всей Виннице, знает кто где живет, что имеет на вооружении, с кем контачит. У этого черта просто есть карманный спутник, с которого он все видит. Хочешь разойтись с ним мирно — отказывай до, но уж никак не после.
— И что он хочет за свою дворнягу?
— Это алабаи, Глеб. Чистокровные. Старик их тренирует в подвале, чтоб не привлекать внимания. Поверь, это не легче, чем с «Урожая» песок начить.
Неожиданный переход. А впрочем, я слишком устал для того, чтобы пытаться изображать отрицающего. Да и нужно ли это мне? Чего добьюсь? Призрак ведь никогда не говорит в утверждающем тоне о том, чего не знает наверняка. Ломание комедии лишь заведет диалог в тупик, проверено.
— На «конфетке» точно обо мне еще не знают? — спрашиваю.
Призрак развел руками, типа, ну зачем задавать дурацкие вопросы?
— Откуда мне знать? Я ведь тут, с тобой. А тот, кто шепнул за тебя Гремучему, мог бы и еще кому шепнуть. А там уже и до Вертуна недалеко.
— Жопа…
— Жопа. — Призрак кивнул и задумался.
Можно подумать, я только сейчас это понял. Отбивался от этих мыслей, как от роя пчел, превосходно понимая, что рано или поздно они все равно меня ужалят. Призрак лишь озвучил бесспорное, то, что я боялся услышать от себя. Чужие пчелы ударили вместо своих. Знаете, между «блин, мне вафли» и «блин, тебе вафли, Салман» есть разница. Очень существенная. Усиленная разница, умноженная надвое, я бы сказал.
— Но не полная, — после раздумий сказал Призрак. — Все от тебя зависит.