— Прошёл почти год. И ты с тех пор — совсем ничего? — В его голосе был неподдельный шок. Я прикрыла лицо ладонями, едва сдерживая смущение.
— Нет. Ничего. Это было слишком больно. Я даже думать не могла о чём-то подобном. Ну, кто после такого предательства способен снова довериться?
— Чёрт. Нам не стоило…
— Нет, всё хорошо. Правда. Я была согласна на это. И мне понравилось.
— Настолько понравилось, что ты бы сделала это снова? — Его рука соскользнула с рычага на моё бедро, и пальцы начали рисовать ленивые круги.
— Может быть. Но не посреди дороги. — Я пошевелила ногой, направляя его руку выше, потому что всё внутри горело, и мне нужно было хоть какое-то облегчение после всей этой пытки.
Он усмехнулся, заметив, как я прижалась бедром к его ладони.
— Ты можешь делать со мной что хочешь. Где хочешь. Я позабочусь, чтобы никто нас не увидел и не побеспокоил.
— Где угодно, да? — переспросила я, и мне понравилось, как это прозвучало.
— Абсолютно. Даже посреди дороги.
Он тихо застонал, когда мы свернули к моему общежитию. Я удивилась, когда он наклонился и снова поцеловал меня.
— Наслаждайся. Я сделаю так, чтобы тебе никто не мешал. — Его губы оставались на моих, когда он это сказал. Обещание свободы и защиты прошло по телу волной, и я почти решилась сесть на него прямо здесь, в машине.
Эта мысль тут же вернула меня в реальность. Он потянулся ко мне, чтобы поцеловать ещё раз, но я отпрянула.
Даже если он и защитил меня от позора, я только что целовалась с ним посреди дороги, чёрт знает где. Это не то, что делает девушка, которая пытается построить своё будущее. Я не могла просто трахаться, где захочу. Страх охватил меня, подавляя всё остальное. Я не могла снова быть той, прежней — той, что искала счастья и удовольствия, не задумываясь о последствиях.
Он улыбнулся — та самая дьявольская усмешка, напоминание, с кем я играю. И что он в этой игре гораздо опытнее.
— Вижу по глазам, как тебе хочется выпрыгнуть из машины. Увидимся завтра.
Я на секунду замерла.
— Да. До завтра. Спокойной ночи. — Я вышла, чувствуя себя как во сне, стараясь не поддаваться ни одной из эмоций, которые накатывали. Я не хотела их.
Сделала пару шагов, когда услышала, как открылась его дверь. Он вышел.
— Я буду думать о тебе всю ночь. Напиши мне, если подумаешь обо мне.
— Не напишу, — сказала я, и сердце болезненно сжалось. — До завтра.
Машина продолжала гудеть, пока я заходила в здание и захлопывала за собой дверь. Это была правда. Даже если бы я хотела — я не собиралась ему писать. В голове и в сердце — каша. Всё спуталось. Я злилась — на себя, на него — за то, что хочу и не хочу его одновременно.
Я выключила телефон по дороге в комнату. Я не напишу. Даже если до боли захочу это сделать.
Глава 14
Куинн
Утро пришло, и я едва могла сообразить, какой сегодня день и который час — прошлой ночью я словно пережила похмелье. Я и раньше думала, что рано или поздно придётся искать работу, поэтому заранее освободила себе пятницы: длинные выходные должны были помочь с учёбой и домашкой.
Но идти в гараж я всё равно не спешила. Я не знала, как теперь смотреть в глаза Рэнсому после вчерашнего. Та игра, в которую он играл, была для меня слишком. Я не умела играть в такие игры — с тонкими намёками, манипуляциями и доминированием.
Я решила притвориться, будто ничего не было, и двигаться дальше. Повторяла это снова и снова, надеясь, что мозг подчинится. Но стоило мне войти в гараж и увидеть его, как во рту пересохло. Как, чёрт возьми, пот и машинное масло могут выглядеть так сексуально? Я подошла сзади. Серая майка на его спине была в пятнах грязи, а мускулы под ней двигались и напрягались, пока он ковырялся в двигателе.
Я была поражена тем, насколько глубоко они работают с этими машинами. Я-то думала, это просто шиномонтаж или замена масла. А они тут, оказывается, собирают целые машины с нуля. Когда я заглянула в офис, была ещё больше удивлена — дела у них шли на ура, они уже зарабатывали имя в индустрии… но при этом у них не было ни черта похожего на систему хранения документов. Это было и дико, и впечатляюще одновременно.
Я обошла Рэнсома, и в тот же момент, когда он повернулся, огромный гаечный ключ с грохотом соскользнул с двигателя и упал мне на ногу.
Боль молнией пронзила всю ногу от пальцев до колена.
— Чёрт! — вскрикнула я, отскакивая назад.
Мои ботинки ничем не помогли. Бедная пара — кожа на них была стёрта до дыр ещё до того, как я купила их в секонде по скидке. Но мне повезло, тогда это казалось настоящей находкой.
Рэнсом схватил меня за плечи, чтобы удержать. От одного его прикосновения снова пробежал разряд.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Да, — я подпрыгнула вперёд, цепляясь за него, потому что теряла равновесие. — Просто пару пальцев сломала. Ничего страшного.
— Чёрт, — повторил он, и не успела я опомниться, как он подхватил меня на руки и понёс через гараж.
— Я могу идти, Рэнсом. Поставь меня. Я пошутила, думаю, они не сломаны, — пробормотала я, хотя на самом деле не имела ни малейшего понятия, как ощущается перелом пальцев. Он же вёл себя так, будто мне отрубило ступню.
Он распахнул дверь офиса, внёс меня внутрь и аккуратно уложил на диван.
— Всё равно нужно проверить. — А потом сделал то, чего я никак не ожидала: опустился на колени и начал расшнуровывать мой ботинок.
— Что, блядь, это за обувь? — выругался он, стаскивая его. — Это что, стальной носок?
Я нахмурилась, смущённая видом своих убитых ботинок. В некоторых местах кожа уже почти протёрлась до дыр.
— Я даже не знаю, что это значит, — пробормотала я.
— Это значит, что в носке ботинка есть стальная вставка — чтобы защищать от таких вот падений, — объяснил он.
— Тогда нет. Ну, по крайней мере, я так не думаю.
— Чёрт, Куинн. Нельзя носить такую обувь в гараже. Некоторые из этих инструментов могут отрезать тебе ногу, если не быть осторожной.
— Ну извини, я не ожидала, что ты кинешь в меня гаечным ключом.
— У меня были наушники, — он фыркнул, осматривая мой носок. — Я не слышал, как ты подошла. По крайней мере, крови нет.
Он потянулся, чтобы снять носок, но я дёрнула ногу назад.