В это время в комнату вошел Малахов.
— Посмотри, Федор, узнаешь? — Обратился к нему Громов.
— Да, это Дулов Алексей Васильевич, он же «Князь».
— Одной проблемой меньше. — Громов повернулся к Жаркову. — Андрей, ничего здесь не трогайте, соберите только деньги и на выход, нам здесь больше нечего делать
Когда Штейнберг вошел в кабинет директора, он первым делом поинтересовался рудником.
— Там все хорошо, Генрих Карлович, если не считать того, что придется разгребать последствие пожара. Сгорел амбар, построенный над рудником. Благодаря вам, мы своевременно предупредили людей и приняли соответствующие меры для отражения угрозы. Женщин, детей и стариков отправили на запасной скит, в трех верстах вверх по течению, а шестеро мужчин остались оборонять рудник. Когда вечером Воронин со своими людьми подошел к скиту, они забаррикадировались в амбаре и после короткой перестрелки, когда амбар загорелся, спустились в шахту. Там имеется две штольни с выходом наружу, и как только расцвело, они выбрались на поверхность. К этому моменту вся банда Воронина была уже мертва.
— Как такое возможно?
— Очень просто. Говоря о том, что мы приняли соответствующие меры, я имел в виду, также и несколько отравленных четвертей водки, специально «спрятанных» нами в домах. Естественно, что каторжники нашли водку и устроили пир, а поскольку яд начинает действовать только через два часа, все успели наглотаться по полной программе. К утру в живых оставались только Воронин и ювелир Золотов, который не пьет. Воронин, правда, успел сбежать, но это мелочи.
— А если бы они не стали пить отравленную водку?
— Через пару дней, убедившись, что ловушка не сработала, мы бы взорвали дома, вместе со спящими людьми. Там устроены подземные ходы, так, что нетрудно подобраться и заложить бочки с порохом.
— Я восхищен, Густав Францевич. — Штейнберг отвесил поклон в сторону собеседника. — Вижу, вы действительно все предусмотрели, наверняка и наша участь уже решена.
— Генрих Карлович, там, в коридоре одна милая барышня желает присоединиться к нашему разговору. Сделайте одолжение, позовите ее.
Ничего не понимающий Штейнберг встал, подошел к двери и выглянул в коридор. Там, прижимая руки к груди, стояла Анна. Увидев Генриха, она решительно вошла в кабинет.
— Анна Германовна! — Штейнберг схватил левую руку девушки и, забыв этикет, стал осыпать ее поцелуями. — Как я рад вас видеть.
— Здравствуй Генрих. — Раскрасневшаяся Анна приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. — Я тоже рада тебя видеть.
Взявшись за руки, они подошли к столу и сели рядом. Все произошло так просто и буднично, как будто они уже давно были помолвлены.
— Анна настояла на своем присутствии при обсуждении вашей участи, как вы выразились. Если у вас есть возражения…
— Никаких возражений у меня нет, Густав Францевич! — Воскликнул Штейнберг, чем заслужил еще один поцелуй.
— Приятно видеть такое единодушие. — Улыбнулся Файн. — Тогда продолжим. Легче всего было с мистером Скоттом. Мы не против сотрудничества с ним, но он пока сам не решил, чем будет заниматься, поэтому возвращается в Англию для обсуждения своих проектов на семейном совете. Несколько сложнее с капитаном Соколовым, которому Ростопчин обещал генеральские эполеты, но и здесь…
— Дядя Густав, Виктору не нужны никакие эполеты. — Возразила Анна. — Он остается, и будет руководить мыловаренным заводом.
— Ладно, это мы обсудим с ним лично, переходим к последнему вопросу. — Директор оперся двумя руками о стол и наморщил лоб, пытаясь собраться с мыслями. — Мне известно, что Ростопчин обещал вам монополию на огранку изумрудов для казны. Это так?
От стыда Штейнберг сидел красный как вареный рак, и готов был провалиться сквозь землю.
— Дядя Густав, Генрих прекрасный специалист. — Пришла ему на выручку Анна.
— Я этого и не отрицаю. — Успокоил девушку Файн. — Просто данный вопрос вне моей компетенции.
— Тогда, что ты можешь предложить?
— Если все пройдет, как мы запланировали, он со временем займет мое место.
Анна и Генрих уставились на директора, пытаясь осмыслить сказанное.
— Вы не ослышались, я действительно предлагаю Генриху Карловичу занять место директора ювелирной школы. Я уже в солидном возрасте, с каждым годом мне все труднее вести дела, а тут еще и создание фабрики. Без помощника мне не обойтись, а мои сыновья не горят желанием возвращаться в Екатеринбург. Я давно уже задумывался над тем, кто заменит меня, вот только подходящей кандидатуры не было, пока не появился Генрих Карлович Штейнберг.