Безумный барон рассёк строй свежевателей как горячий нож — масло. Но добраться до воющего Скитальца он не успел — едва тварь показалась на стене, в её голову сразу же прилетела стрела. На этот раз не Крестника — тот ещё восстанавливал свою ауру, — но Киса стреляла из длинного лука едва ли не столь же метко, как он, даром что была женщиной. Ланн не уставал ей поражаться. Отец презирал слабый пол, считая их слабыми, жалкими предательницами, не способными ни на что, заслуживающее уважения. Интересно, если бы он был жив, то поменял своё мнение после встречи с этой воительницей? Впрочем… вряд ли.
Упав вниз и пропустив поверх рвущий воздух рубящий удар палаша, он пронзил последнему свежевателю бедро и, быстро выхватив свободной рукой кинжал, добил цель милосердным выпадом в горло. На то, чтобы закрыть прорыв, не ушло и минуты — его вмешательство позволило ополченцам восстановить строй. А барону это сражение стоило лишь глубокой царапины на левой руке и стрелы, застрявшей в нагруднике напротив сердца. Как след чужой заботы и напоминание, что даже он не бессмертен, и без защиты Айра любая ошибка будет стоить ему жизни. Пора было переходить к следующему участку, но, вглядываясь вниз со стены, на море врагов, Ланнард ощущал непонятное беспокойство.
Это нападение не отличалось от прочих — свежеватели старались взять их измором, чередуя дневные и ночные атаки и не считаясь с потерями. Даже им было нужно есть, чтобы восстанавливать силы, а их выносливость, хоть и превосходила людскую, всё же не была бесконечной. А потому, спустя полтора-два часа боя, им всё же придётся отступить на перегруппировку, чтобы подвести свежие силы и продолжить штурм уже вечером. Люди взамен выставят полсотни резерва — и так всё продолжится до темна. Как и всегда за последние пять дней. Но что-то было не так. До зубовного скрежета древняя Воля, сжатая в холодные тиски его эго, билась и вопила о приближении смерти.
Вспрыгнув на верх стены и став отличной мишенью для стрелков снизу, Ланнард играючи отразил две стрелы и ловким кульбитом перепрыгнул на следующий зубец ограды. Мерзких горбачей было не видно, Скитальцы — в обычном количестве, разве что рядом с воротами их было аж четверо. Они уже пятый день бились неряшливо сделанным тараном из простого бревна об окованные серебристой сталью ворота из обожжённого дочерна дуба из Чащи. Без видимого результата — створки были способны выдержать удар из стенобитных орудий, и их пока даже не повело. К тому же с внутренней стороны они были укреплены опущенной стальной решёткой.
Барон уже собирался спрыгнуть вниз, под защиту прочного камня, но его взгляд внезапно привлекла прошедшая сквозь распахнутые первые ворота фигура. Ей пришлось немного пригнуться, чтобы не задеть головой камни арки, находящиеся над землёй на высоте трёх метров. А обычные Свежеватели вокруг этого великана мерцали и искажались, обрастая костяными панцирями, когтями и клыками, полностью теряя всё человеческое. Однажды Ланн уже видел вдалеке этого ублюдка. А потом ещё один раз — во сне Айра. Обсидианово-чёрный гигант, неспешной походкой хозяина положения, отправлялся к воротам.
— Дарел! Людей к воротам, укрепите их всем, что есть, — ловким сальто соскочив с зубцов, прокричал Ланн, — и готовь людей к отступлению! Эту стену мы потеряем.
Наблюдавший за сражением из бойницы надвратной башни рыцарь нахмурился, а потом посмотрел в сторону, куда указывал Ланн. И заледенел — как и все ополченцы — при виде великана, сплетённого из чистой ненависти и нечеловеческой злобы. Его лица было не разглядеть за забралом диковинного шлема, украшенного сверху рогами, но ярко пылающие фиолетовые зрачки прожигали смотрящего в них до самой души. Властелин Тьмы пришёл лично, потому что ему наскучило их представление. Он шёл сюда не развлекаться, а уничтожить всех подчистую — чтобы отплатить за нанесённое оскорбление.
На мгновение прикрыв аметистовый отблеск в собственном взгляде рукой, Ланн натянуто улыбнулся и поспешил к гудящим от удара тарана воротам. Скорее всего, им недолго осталось стоять — и скоро всё разрешится.
Глава 21. Обреченные и забытые
Когда прогремел первый чудовищной силы удар, верхняя часть ворот треснула, а стальную, выкованную лучшими кузнецами столицы решётку заметно повело. По команде Дарела Трея ополченцы вылили подготовленную для такого случая раскалённую кровь земли. Чёрная, бурлящая от жара жидкость, покинув котёл, лишь бессильно сбежала по телу титана, отчего тот лишь гулко рассмеялся и ударил снова — опять кулаком. Свой меч, длиной с рослого человека, он продолжал расслабленно держать на плече.