Люди испуганно попятились от ворот, когда обсидиановая перчатка пробила толстое дерево и разворотила решётку. Титан ухватился за край ворот и с оглушающим хрустом и треском потянул на себя. С звонким шипением сквозь возникший проём прямо в лоб великану вонзилась зелёная стрела. Выстрел, который обычных чудовищ рвал на куски, его лишь оглушил на мгновение, которым решил воспользоваться Дарел. Подскочив ближе, могучий рыцарь выбросил вперёд свой двуручный меч, словно копьём ударив в бронированный лоб титана.
Из-под забрала его окатило волной чёрного дыхания ненависти. Трей отпустил клинок и, выставив перед собой руки, закричал. Доспехи на нём потускнели, а кудрявая русая борода мгновенно стала белой, как снег, за считанные мгновения рыцарь внешне постарел на десяток лет. Титан мощным пинком проломил ворота по центру, продел туда руки и разорвал остатки створок на части — его издевательский, надменный хохот огласил замковую площадь. Лишь чудовищным усилием Воли глава дома Трей заставил себя вновь поднять оружие и заступить дорогу идолу ненависти.
— Это… твердыня моего лорда. Мы окропили её своей кровью. Освятили её честью и долгом. Во имя Воина и нашего господина! В ней нет тебе места, нечисть, изыди! — сухим, надтреснутым голосом Дарел произнёс древнюю литанию изгнания зла.
Ответом ему был угрожающий хохот. В нём не было даже намёка на искреннее веселье. Высокомерное раздражение, подобное которому испытывает высокорождённый аристократ, приказывая слугам переехать каретой некстати выскочившего на дорогу простолюдина. По мановению могучей руки битва остановилась, успевшие взгромоздиться на стену свежеватели замерли и не пытались сопротивляться — впрочем люди тоже боялись даже пошевелиться. Даже тоскливый и обрекающий вой Скитальцев затих. Крепость в агонии сделала последний вдох и ждала своей участи.
— Слуги всё так же слепы и наивны? Понятия не имеют, кого кормит эта упрямая вера? До чего же глупо и гнусно, — задрав голову к пустым небесам, прогрохотал обсидиановый великан, а потом снизошёл до того, чтобы одарить своим убийственным взглядом седого рыцаря, лениво приказав: — Склонись и обрети истину мира.
— Я рождён, чтобы служить и сражаться. Но не тебе, чудовище, а против тебя! Мой долг — защищать… — выставив перед собой меч и медленно пятясь, нашёл в себе силы прошептать Дарел.
Ответа титан его уже не удостоил — просто протянул вперёд левую руку, чтобы раздавить ветерана. Тот покачнулся, попытался вяло отмахнуться клинком и бессильно замер, когда его шлем схватили чёрные пальцы. Нечеловеческий ужас лишил Дарела остатков сил — его аура лопнула, словно мыльный пузырь, и та же судьба должна была постигнуть голову. Люди стояли как вкопанные — никто не смел вмешаться в происходящее, сама мысль пойти против воплощённого бога казалась гарантированным самоубийством. Они стали просто засеянным и взошедшим полем, на которое ступил жнец. Безмолвный приговор был уже вынесен, и сейчас должна была последовать казнь.
Ланнард, подгадав момент, спикировал сверху на широкие плечи и, мгновенно вернув равновесие, зарядив Волей клинок, с коротким замахом рубанул по глубокой отметине на обсидиане, оставленной стрелой графа и клинком шевалье. Глухой шлем треснул и развалился на части, обнажая неприглядное содержимое. Лицо бога было столь же уродливо, как и его суть — покрытое каменной коростой, искажённое гримасой предсмертных страданий. Это было лицо мертвеца. Распухшее и разрубленное недавним ударом, но ещё узнаваемое. Тело Азата Бдение не обрело покоя в объятиях Богини, как того желал лариец, и было вынуждено сражаться против бывших товарищей, став воплощением древнего врага его истинной Госпожи.
С немыслимой для таких габаритов скоростью гигант попытался схватить юркого Ланна, но тот, разминувшись с ладонью на волосок, успел соскочить наземь и откатиться, уклоняясь от рубящего взмаха огромного тесака. По чёрному лбу катились омерзительные капли ликвора — меч Белого Барона вошёл глубоко, почти надвое развалив череп. Врагу это не очень мешало, но вот люди воспряли, увидев, что даже воплощению бога можно было нанести раны.
— Ты! Осколок, помешавший мне обрести достойное тело. По твоей вине моё воплощение слишком слабо, — рявкнул оскорблённый титан.