Тело ныло и лихорадило, пот заливал глаза, каждый килограмм доспехов казался уже неподъёмным, а ноги — словно опустили в жидкий металл. Сознание так устало, что фокусироваться на собственной Воле было почти невозможно. Все действия превратились в бессмысленную механику. Блок — контратака, шаг назад. Отпихнуть труп врага, бросив под ноги вопящим и лезущим вперёд тварям. Повторить. Каждые две минуты они сменялись, чтобы хоть немного дать мышцам отдых. К счастью, в рубке на лестнице им уже не угрожали стрелки, да и твари могли пролезть лишь по одной.
В караулке перед комнатой коменданта они задерживаться не стали, помещение было слишком широким. Пока Айр быстро зарубил лезущих вслед свежевателей, Ланн запахнул дверь и приладил засов. С той стороны уже барабанили, прочное дерево скрипело и трещало, но давало им драгоценные крохи мгновений, чтобы придвинуть пару дубовых столов и отступить в последнюю комнату. Там был удобный узкий проход, а дверь была укреплена металлическими полосами. Хорошее место, удобное, а из распахнутого окна доносился освежающий тёплый ветер и звуки рога.
“Звуки рога?” — мысли никак не могли собрать два понятия воедино в утомлённой и гудящей голове от пропущенных по шлему ударов, — “Какого нахрен рога?”
Ланнард бросился к окну и, взглянув вдаль, на запад, отшатнулся с лицом бледным, как у мертвеца. Айр прислушался — свежеватели такой способ коммуникаций не использовали, а он узнал его безошибочно. Это был рыцарский рог, возвещающий о начале атаки. На подгибающихся ногах, из последних сил он дошёл до окна и встал рядом с Белым Бароном, ошеломлённо глядя на холмистую равнину, неподалёку от крепости. Безусловно, у них были лучшие места для обзора происходящего действа.
Задорно и величаво горн протрубил снова, над построившейся на краю удобной равнины, где находился лагерь свежевателей, кавалерией. Над ней реяли два вида знамён — редкое зрелище. Личное знамя дозволялось иметь только герцогам и Хранителям областей. Породистые, могучие кони ярились и кусали удила, они рвались в схватку, пока их всадники заканчивали построение для могучего таранного удара. Золотая вспышка небесного грома на миг ослепила, когда один из рыцарей в первых рядах вскинул к небесам руку. По первой сотне тяжело вооружённых всадников пробежала сияющая волна Воли, какой Айр прежде не видел. А затем они сорвались — в неистовой, неизбежной, как цунами, атаке.
Свежеватели были разобщены, почти половина их оравы сейчас находилась в крепости и теперь поспешно отступала наружу, чтобы помочь сородичам. Вторая половина успела подготовиться к атаке с тыла. Ну, по крайней мере, они догадались выставить вперёд копья. Разумеется, их просто смели. Таранный удар сотни всадников в тяжёлой броне, к тому же усиленный редчайшей Волей Полководца — это фатально даже для хорошо обученной пехоты южан. Они пронзили всю армию врага и вырвались на оперативный простор, как могучий клинок, наносящий один разящий удар и уже готовый к следующему. А потом в бой вступили вторая и третья сотни рыцарей, завершив полный разгром. Строй свежевателей треснул и разорвался, как кость под ударами молота, чудовища не пытались бежать — впрочем, им это бы никто не позволил.
Ланнард отступил от окна на пару шагов, прижался спиной к холодному камню стены и сполз на пол. Вой и стоны гибнущей орды звучали для ушей словно музыка, а стук в дверь давно уже прекратился, сейчас нападающие и защитники поменялись ролями, но ворвавшаяся в распахнутые ворота кавалерия и идущая за ними следом пехота вряд ли позволят им закрепиться. Айр неверным движением, с третьего раза, убрал свой полуторный меч в ножны и присел рядом. Их обоих трясло, дыхание было прерывистым, а сухой, надтреснутый смех тревожно дрожал, как перетянутая тетива, грозя оборваться мучительным кашлем. Смеялся Белый Барон. Гвардеец поднял на него недоумённый взгляд.
— Этот парень… Как всегда пришёл вовремя. Хренов идеальный герой, — прошипел Ланн, — почти такой же, как ты, но невыносимо настойчивый.