Выхватив меч, гвардеец перерубил древко, метнувшееся к боку Малыша, и выбросил руку вперёд, пробив плечо зашипевшего свежевателя. Верзила-разбойник вскинул щит, прикрывшись от ударивших из кустов стрел. Айр и Вигмар рубились в ближнем бою, надеясь на прочность доспехов. Оружие Свежевателей было из кости и мягкой бронзы, и только в их могучих руках могло пробить сталь, так что выстрелов они не опасались. Умывшись кровью за первые секунды боя, монстры отхлынули, потеряв десятерых, и попытались скрыться в прошлогодней траве, чтобы перегруппироваться, но их никто отпускать не собирался.
Обвязанные паклей, горящие стрелы вонзились в заранее заготовленные охапки промасленной соломы за их спинами, и кольцо пламени очертило шестидесятиметровый радиус вокруг кострища и стоявшего на холме дуба. Ловушка захлопнулась. С яростным рёвом Вигмар рубил и колол — в сполохах его ауры были видны алые молнии. Прикрываемый товарищами по бокам, он, словно таран, вспорол строй осыпаемых стрелами Свежевателей, заплатив за это лишь неглубокими ранами от пары выстрелов, едва пробивших кольчугу.
Под бешеным напором людей, оставшиеся в живых твари продержались недолго. Так и не поддавшись панике, мясники дрались до последнего, но, заключённые в огненном море, один за другим падали от разящих клинков и жалящих стрел. Ситуация могла измениться лишь в миг, когда в отдалении, на фоне убывающей луны, показался четырёхрукий Скиталец, и угрожающий вой ударил по нервам, пытаясь затопить сознание безнадёжным отчаянием.
Ведомые священной злостью, трое воинов уже настолько вошли в раж, что замедлились лишь на пару мгновений, прежде чем сбросить наваждение и продолжить крошить оставшихся нескольких свежевателей на винегрет. Да и Скиталец вскоре затих, разорванный лазурной волной напополам. Оскаленный и залитый кровью Айр стряхнул с меча чёрную кровь и удивлённо уставился на разрубленный труп. За ним, в серебряном свете, показался, как всегда, невозмутимый Ланнард, и лишь тогда мандраж схватки постепенно начал отпускать зеленоглазого парня.
Отчаянная месть свершилась, а ему опять посчастливилось остаться в живых. Убрав меч в ножны, гвардеец крепко сжал кулак, ухватившись за мелькнувшую шальную мысль, которую он раньше старательно отгонял. Сила — чужая и собственная — дала ему восстановить справедливость. Лишь рискнув всем, можно жить так, как тебе велит душа. Возможно, железная Воля и ненавистный статус могут изменить этот прогнивший мир, но, сбежав, он никогда этого не узнает. А значит, будет жалеть о том, чего уже не исправить. Белый Барон обещал, что может помочь ему пробудить Волю. Ему были нужны эти силы. Да и кроме того у Борислава ларийским лечением всю память отбило о их уговоре, как и о том что он обещал помочь Айру с побегом. Впрочем сейчас уже наплевать.
Всматриваясь в бледное лицо приближающегося аристократа, что бесстрашно шагал прямо сквозь языки пламени, Айр шумно выдохнул пропахший смертью воздух и прогнал прочь собственный стоявший под ложечкой едкий и горький страх перед будущим. А затем поприветствовал Белого Барона ударом латного кулака о звякнувший нагрудник.
“Он станет ступенью на моём пути воздаяния.” — Безмолвное обещание грянуло в колокол вечности.
Пущенный пал грозил сжечь весь сухостой в почти бескрайней степи, но ситуацию спас рухнувший с дуба Азат. Пара странных жестов, заунывная гортанная песня — и гудящее пламя усмирило свой гнев, собравшись в его ладони, словно ручное. После чего, лариец, жестом фокусника достал из своей поясной сумки хрустальную сферу и поместил в неё потрескивающий огненный шар. Ещё один незаметный глазу жест — и шарик скрылся из виду, после чего лысый книжник деловито и неторопливо всем поклонился с лукавым прищуром.
Ланна представление не впечатлило, ну или у него одно рабочее выражение лица было абсолютно на все ситуации в жизни. Барон сначала застывшим взглядом воззрился на продолжающий пылать погребальный костёр, а затем перевёл его на гвардейца:
— Скольких потерял?
— Одного. Прям на головы рухнули какие-то твари летающие. Остальные все уцелели, — доложил Айр и кивнул себе за спину, где с ветвей спрыгивали вооружённые луками головорезы.
Малыш перехватил топор поудобнее, смерив со спины взглядом бледного и худощавого аристократа, больше похожего на девчонку, чем на воина. Лучше, конечно, было бы заручиться поддержкой гвардейца и воспользовавшись внезапностью отправить обоих благородных к богине. Вот только опытный разбойник помнил, как этот белобрысый недавно рубился, и рисковать не хотел, а потому сомневался.