Лаз вёл вниз лишь на несколько метров, в толщу скалы, на которой была выстроена башня. Когда его сапоги коснулись твёрдого камня, неподалёку уже истекал прогорклым дымом и тусклым пламенем разгорающийся факел. Ланн был ещё бледнее, чем обычно, а на каменном обычно лице был намёк на вполне человеческие эмоции. Загнанный поглубже страх и что-то похожее на смятение. Словно барон и сам был удивлён этим проявлением чувств. Тем не менее, передав факел Айру и достав из ножен длинный кинжал, больше подходящий для боя в узких пространствах, он первым направился вперёд по длинному коридору, который под небольшим градусом вёл ещё ниже, в обширное помещение.
Похоже, когда-то оно служило складом для провианта и снаряжения. Свежеватели нашли этому месту иное применение. Сначала из мрака факел выхватил вытянутые силуэты, похожие на раскрытые цветы. Бугрящиеся, мясистые отростки серо-розовых бутонов вырастали из распростёртых тел еще живых свежевателей, а пол и стены кладовой покрывал странный фиолетовый мох, поющий потустороннюю песню.
Сердце сдавила волна холода. Айр попятился и едва удержал в себе содержимое желудка, когда смог рассмотреть получше, что было в центре уродливых горбов, что лишь напоминали цветы. Их было чуть больше десятка. Точно сосчитать он себя заставить не смог.
Человеческие, безусловно женские останки, что медленно срастались с погружёнными в сон чудовищами воедино. Они наполовину истаяли, были покрыты уродливой коростой, руки и ноги несчастных были удалены за ненадобностью и лежали в углу ворохом гниющей массы. Лишь лица были почти нетронуты, и Айр был готов возненавидеть сам свет за то, что смог рассмотреть их выражения.
— Уходи. Я сам. Для тебя это слишком… — напряжённо произнёс Ланнард, на что гвардеец отрицательно покачал головой и хрипло прошептал:
— Я не хочу убегать, милорд. Никогда больше.
— Тогда не дай им закричать. Всё надо сделать быстро. Они достаточно настрадались.
Остатки табака тлели в трубке, а душистый дымок поднимался к далёким, перистым облакам. Солнце ещё было в зените, день обещал быть долгим и ясным. Малыш, прислонившись спиной к каменной кладке неподалёку от входа, неспешно курил. Прямо напротив него, на вывороченном бревне, присел Шейл Крестник и выверенными, плавными движениями точил кинжал, который и так сверкал бритвенной остротой. Они оба молчали. Судя по найденным следам, им удалось истребить большую часть охотничьего отряда, кроме примерно десятка, что сейчас должен был находиться где-то внутри башни. Но крики оттуда не раздавались.
Выбравшись на свет божий и полной грудью вдохнув воздух, Айр нетвёрдой походкой вышел из башни и толкнул плечом черноволосого головореза. Тот бросил на гвардейца быстрый взгляд, крепко затянулся и протянул тому свою трубку из заморского чёрного дерева с серебряным мундштуком:
— На. Попробуй, тут хороший табак. Взбодришься, а то выглядишь откровенно не очень.
Сделав мощный затяг полной грудью, до выпученных глаз, Айр выдохнул дым, словно дракон, а затем раскашлялся. Горячие слёзы хлынули из глаз, в груди жгло домной. Такое же пламя растекалось по мышцам, просилось наружу, жгучим огнём прожигало каждую вену. Чтобы хоть как-то унять внутренний пожар, гвардеец вернул трубку хозяину и схватил с земли кусок гальки. Мелкие осколки шрапнелью ударили из-под сжатых пальцев, и стало легче. Но лишь ненамного.
Вернувшись внутрь башни, он присел рядом с обездвиженным свежевателем и кулаком вогнал тому клыки глубоко в глотку. Вязкие, частые, немилосердные удары превратили голову твари в красно-белую кашу. Только потом Айр смог встать, выпрямиться и начать очищать рукавицы, в пластинах которых застряли обломки костей.
— Куда дальше направимся, сэр Грейсер? — сквозь кровавую дымку до его слуха донёсся вопрос Крестника, и гвардеец, взяв себя в руки, потопал наружу.
— В Чащу. Пройдём по границе, навстречу друзьям этого мрачного парня. Я сдержу своё обещание, ты получишь желаемое отмщение, а господин комендант — несколько десятков стрелков. — Ланн жестом отклонил предложенную Малышом трубку, пояснив с вежливой, но ненатуральной улыбкой: