Умбон щита впечатался в уродливую рожу, заставив зубы разлететься вместе с остатками мозга. А затем мы с товарищами синхронно шагнули вперёд, потеснив оставшуюся четвёрку тварей.
Свежеватели либо не догадались бежать, либо попросту не успели. Схватка закончилась рубящей крест-накрест синей вспышкой, оставленной взмахом длинного меча незнакомца. Его сияющий клинок проходил сквозь древки копий и искажённую плоть, не встречая сопротивления, рассекая тела на жуткие, агонизирующие куски мяса. Окинув поле боя долгим взглядом, я безмолвно признался самому себе: это было нечеловечески прекрасно.
Флегматично добив извивавшихся в грязи выживших, мы повернулись к хранившему безмолвие рыцарю и с лязгом ударили латными перчатками в центр нагрудника, напротив сердца. В его статусе никто не сомневался. Только мужчины благородного происхождения могли владеть Волей — той самой сияющей силой, что позволила незнакомцу так лихо нарезать монстров в мелкий салат.
Обычные люди испытывали перед аристократами панический трепет, но мы, гвардейцы, учились быть готовыми ко всему. Но несмотря на это, вскользь брошенный на нас взгляд подавлял.
Холодный, высокомерный, бездушный. Глаза цвета глубокого, синего моря, в которых не осталось ничего человеческого. Только бесконечная, безликая пустота. Как ночное небо без единой звезды. Я едва заставил себя опустить голову и сделать шаг назад, чтобы освободить дорогу сержанту. Руки дрожали, а в сердце нарастала жгучая зависть и злоба.
— Ваше благородие! Десятник гвардии Грузд, служу короне! — бодро, но без особого подобострастия представился сержант. — Как к вам обращаться?
— Грузд… Я тебя помню. Ты гостил у отца. Вы много пили, вспоминая сечу у крепости Красной Лиры. — Голос аристократа был мелодичным, но бесцветным. Без эмоций. Ни слишком высоким, ни низким — похожим на звон бронзовых кубков во время пира.
— Я барон Ланнард Грейсер. А это моя младшая сестра Сэра.
Он повернулся и изысканным жестом указал на свою спутницу — девочку, что дрожала, вцепившись в край его плащ.
— У меня скорбная весть для Хардебальда. Прошу проводить меня в Равен. — Ровно, чётко, без тени сомнения продолжил барон. Затем он откинул капюшон, и длинные серебристые волосы рассыпались по плечам.
"Просит? Не требует?" — мысленно офигел я.
Этот парень был слишком вежлив для аристократа, слишком красив для мужчины и слишком спокоен для того, кто только что едва не погиб. Мне он сразу не понравился. Я знал таких. Видел их среди клиентов борделей, где прошло моё детство.
Все эти ублюдки были конченными садистами и извращенцами. Без исключений.
— Лорд Хардебальд, к сожалению, отбыл в столицу, но скоро должен вернуться. — Кулак выпрямился, цепким взглядом окинул аристократа и его спутницу, а затем осторожно поинтересовался: — Не сочтите за дерзость, должен заметить, что ваша сестра сильно изменилась с момента моего последнего визита, мой лорд. Как, впрочем, и вы сами. Я едва узнал вас обоих. Как здоровье вашего славного отца, барона Байрна Грейсера?
— Наш особняк сгорел. Отец погиб во время пожара. А нас, сержант, вы не видели более десяти лет. Это долгий срок. Неудивительно, что не признали. — Барон ответил безучастно, словно заученный текст повторял.
Затем склонился и поправил длинный, серый от налипшей грязи дорожный плащ на своей спутнице. Под ним виднелось только порванное крестьянское платье со следами алой крови.
— Сопроводите нас к форту Равен. Я подожду Освальда там.
— Поймайте лошадей, остолопы! — рявкнул Кулак, указывая на разбрёдшихся по холмам испуганных лошадок. — Айр! Ты самый здоровый! Уступи свою кабылу господину барону и его сестре. Обратный путь проделаешь на своих двоих!
Кивнув в знак подтверждения, я бросился исполнять приказ. Мне "повезло" с самого начала оказаться у сержанта в "любимчиках" — по неизвестной мне причине. И старый ветеран тиранил меня изо всех сил на протяжении уже полугода. Так что забег в доспехах вслед за лошадьми был для меня просто очередным вторником.
Обратный путь барон проделал на удивление тихо. Не жаловался на усталость ног, не ныл про отбитую о седло задницу, не задал ни единого вопроса. Не хамил. Ну то есть вел себя совершенно неблагородно, чем возбуждал у меня еще большие подозрения. Последним тревожным звоночком стало то, что со своей “сестрой” по пути он вообще не разговаривал. Девочка была абсолютно седой. И совершенно не походила на изнеженную аристократку. Скорее уж — на запуганного зверька, которому недавно крепко досталось.