— А потом он вызовет на дуэль и убьёт? — нахмурился шевалье Брасс.
— Нет, конечно. Лишь рассмеётся и предложит перекинуться в карты, оставив вас без штанов. Лейнард слишком высокомерен для мелочных обид. А теперь, господа, если позволите, я собираюсь поспать.
Глава 8. Дыхание Чащи
Холодный инстинкт выживания проснулся и заставил зарычать скрывающегося в глубине души первобытного самца. Вспышка страха быстро сменилась агрессией. Все окружающие разом стали восприниматься соперниками. Угрозой. Добычей. А волоски по всему телу зашевелились, отчего одежда и доспехи, в которых Айр еще только приучался спать, стали невероятно неудобными. Широко распахнув глаза, гвардеец уселся, а затем быстро и ловко вскочил, лязгнув железом. В лагере уже никто не спал — схватившись за топоры и ножи, сонные разбойники зло озирались вокруг.
Шейл, оскалив зубы, вцепился в длинный лук, на тетиве которого подрагивала налившаяся ядовито-зеленой аурой Воли стрела. Вигмар и Малыш, которые должны были в это время находиться на страже, уставившись друг на друга, о чем-то яростно спорили на повышенных тонах, но за шелестом разбушевавшейся листвы слова было не различить. Стоявший на коленях Азат Бдение, вскинув голову к кронам, вцепился в нее и разодрал щеки ногтями. Тягучие алые капли текли по его пальцам, и столь же протяжный стон он возносил скрытым от всех небесам. И лишь Ланнард Грейсер неподалеку продолжал спать сном младенца, ничуть не обеспокоенный происходящим безумием.
— **** **** ** *****! — пропел какую-то фразу на незнакомом и непроизносимом языке Азат. Маг вскочил на ноги и, закружившись на месте, очертил круг своими окровавленными пальцами.
Вой смолк вместе с хаотичным шквалом окружающих звуков, сводящий с ума шелест листвы потух последним. Благословенная тишина опустилась на воспаленный и раненный разум, словно компресс, но лишь смягчила симптомы. Айр, до треска сжав зубы, медленно, чудовищно медленно заставил напряженные мышцы расслабиться. Длинный меч в его правой руке блестел хищным блеском, а прикушенная нижняя губа сильно кровила. Гвардеец никак не мог сообразить, зачем он собирался ударить в спину стоявшего неподалеку Вигмара Брасса. Но он все еще сгорал от ярости, его руки дрожали, а все естество требовало чьей-нибудь крови.
— А я сказал — полночь! Меняться пора. Я ее чую! По мозгам там, ближе к центру, всегда бьет в полночь, стабильно! — слух смог наконец разобрать злой рев Малыша, а пару мгновений спустя он же смущенно воскликнул: — Епт… Народ, да нас же накрыло! Бросайте клинки, полудурки, и поскорее!
Разбойники, подозрительно поглядывая друг на друга, дисциплинированно отпустили рукояти оружия, подчиняясь окрику черноволосого. Тот разжал кулаки за секунду до этого, явно собираясь двинуть бастарду, с которым спорил, и поспешил к ларийскому магу.
— Сколько еще сможешь удержать? — Малыш кивнул на едва заметные колебания воздуха, куполом опустившиеся на поляну.
— Не знаю. Час. Может, два. Но я потом на ногах стоять не смогу, — ответил книжник, морщась от боли в разодранных в мясо щеках.
Красные капли, напоминающие кровавые слезы, продолжали скатываться в траву. Трава под ногами книжника зашевелилась — как заговоренная, она покрылась шипами и медленно начала оплетать его длинные сапоги из жесткой, хорошо выделанной кожи. Заметив это, Малыш залез пятерней в сумку, выхватил оттуда чистую тряпку, прижал ее к разорванной физиономии мага и пробасил:
— Даже полчаса хватит. Ударов всегда ровно три, с интервалом в десяток минут. Каждый — вдвое сильнее. Под землю нам здесь не схорониться, так что заткните ухи паклей и соберитесь, как бы нас всё равно не тряхнуло…
— Эй, патлатый, а какого рожна ты не сказал, что мы уже в Чаще? — прокричал, наступая на него, Шейл Крестник.
— Дык нам, знаете, сколько до неё? Пилить — не перепилить. Никогда так далеко эта херня не доставала, мессир граф! — рявкнул в ответ бандюган. Они замолчали, наливаясь гневом.
— Как понял? — с прищуром, сухо спросил Шейл.
Малыш кивнул на его натянутый лук. Зелёная стрела источала свет, глядя острым жалом в землю, а затем прохрипел, исполненный ненависти:
— Хреново скрываетесь. Да и я после Южной войны на землях дома Грейс обосновался, мессир. И прекрасно помню вас в рожу. Правда, тогда она была круглее и счастливее, чем сейчас. Не подскажете, что с лицом, ваше Сиятельство?