Её ветхое платьице с чужого плеча едва скрывало синяки, расползшиеся по всему телу, и следы оков на шее и запястьях. Но цеплялась она за "брата" так, словно он был её единственным спасением. Свет в окошке. Соломинка в бушующем море. От постоянных пыток люди быстро ломаются. И начинают считать своим спасителем палача. Особенно дети. Особенно женщины. Я видел это слишком часто. И больше не собирался спускать подобное с рук.
Но вот справиться с благородным в бою? Ха. Даже мечтать не стоило. Поэтому я решил внимательно понаблюдать за этим голубокровым упырём. В конце концов, были и другие способы решить проблему. Окромя честной схватки клинок против клинка. Ну и кроме того… вдруг боги прозрели? Вдруг злодеяния этого аристократа раскроет да осудит наш господин-барон Хардебальд? Я едва удержался от ехидной ухмылки. Ворон ворону глаз не выклюет.
На середине обратного пути нам пришлось сделать привал в оставленной деревушке, чтобы дать передохнуть лошадям. Подхватив девочку на руки, барон ловко выпрыгнул из седла и кинул мне поводья.
— Поводи лошадь, дай отдышаться, лишь затем напои, — требовательно произнёс он и кивнул на колодец в центре поселения. — Благодарю, что позволил воспользоваться своим скакуном и отдохнуть. Остаток дороги мы изволим пройти пешком.
Я покорно кивнул и погладил усталую кобылку по гриве повел ее неспешным шагом. Причин оспаривать приказ барончика у меня не было. Желает пройтись — дык кто я такой, чтобы спорить? А вот девчушку было жалко. Испуганно озираясь, она мелко дрожала и затравленно смотрела на парней из нашего десятка, что сейчас набирали воду в колодце, выставив двоих на охранение.
— Как прикажете, ваше благородие. Госпожа поедет со мной? — решил на всякий случай уточнить я.
— Это Сэра. Моя сестра. Я её понесу, она боится мужчин, — опустив глаза, барон изогнул губы в намёке на улыбку и погладил её пепельные волосы, а потом зачем-то повторил: — Её зовут Сэра. Это моя сестра. Я в силах её нести и защищать.
Лишь сейчас в его звонком голосе послышался намёк на эмоции. Приглушённые, едва ощутимые. Возвращаясь от колодца, я внимательно оглядел эту парочку. Будто сломанные механические куклы, они сидели рядышком на скамейке и безмолвно глядели в разведённый парнями костёр. Едва дышали, практически не шевелились. Зрачки, устремлённые в пламя, были недвижимы, словно омут.
Мне стало страшно, и я поспешил отвести взгляд, приняв решение подпоить сегодня вечером сержанта и вызнать всё, что ему известно об этом благородном семействе. Слишком уж мрачными выглядели перспективы, если они окажутся кровососами из легенд, а Свежеватели в это время возьмут в осаду наш уютный, окружённый двумя рядами стен форт. Мама мне часто говорила, что я умненький парень с очень богатым воображением. Но тогда его всё же не хватило, чтобы представить, какой кошмар нас всех в ближайшем будущем ожидает.
Глава 1. Клинок неба и воли
Северная погода была очень непостоянна. Лучина, зажжённая Богиней-Матерью на заре мира, в этих краях днём почти испепеляла своими лучами, но по ночам ледяные ветра быстро выкрадывали это тепло и погружали алую пустошь в промозглый серый туман. Огненный шар уже вот-вот грозился скрыться за зловещим частоколом стволов Дикой Чащи, когда, перевалив за очередной холм, отряд стражи, сопровождающий молодого барона, наконец-то увидел форт Равен.
Когда-то, в те времена, когда Лангард был населён живыми людьми, а не сонмом порождений кошмаров, Равен был важной крепостью, построенной на перешейке для защиты от вторжений в Тарсфол с севера. Четыре ряда высоких стен, надвратные башни, частокол и два рва — строители очень серьёзно относились к угрозе. Но с тех пор минуло уже сто лет, северная столица магов и кузнецов — Лангард — подобно колоссу на глиняных ногах пала под собственным весом, в одночасье превратившись в город-призрак. Из людей там не выжил никто, а разведчики Тарсфола, посланные в те гиблые места, пропали все как один.
Долгие семьдесят лет после этого север считался вымершим и больше не представляющим какую-либо угрозу. Должность лорда-хранителя этих земель стала синекурой и не давала какого-либо влияния при дворе. А Равен постепенно приходил в запустение. Внешние два ряда стен, опоясывающие основания скалы на которой была выстроена крепость, новые поселенцы разобрали по кирпичику. Воду из рвов отвели для полива полей, а гарнизон, некогда составлявший пять тысяч воинов, сократился до баронской дружины в сто человек.