— Есть идея. Ты ведь уже попадал под вой Скитальцев? Он пробуждает самые тяжёлые воспоминания и может сломить дух бойцов. Но ты не дрогнул и продолжил сражаться. Помнишь, что тебе помогло?
Айр вздрогнул, вновь вспомнив то отчаяние, что ощутил тогда, словно он вновь был ребёнком и держал за руку умирающую мать. Это было самое страшное время в его жизни, худшее, что происходило. Никакой страх за себя и близко не может стоять с тем ужасом и бессилием, что он тогда ощущал.
— Я разозлился. На собственную бесполезность. На то, что прошли годы, а я всё такой же слабак, — искренне ответил он другу.
— Значит, ты черпаешь решимость и силу в злости на себя, а не на врага? — удивлённо вскинул серебристую бровь барон. — Это редкое качество, обвинять всех вокруг проще, чем искать проблему внутри. Ну тогда всё просто. Внуши себе, что бой с Филишером — это этап, последняя ступень, которую ты должен переступить, чтобы перестать быть ребёнком, жизнью которого управляют другие. Ты сможешь взять всё в свои руки и определить будущее собственной волей. Кроме того, у тебя над ним есть одно значимое преимущество. Он старик, а ты молод и полон сил.
— Эта сила внутри. Воля. Она ставит крест на такой простой истине, — пожал Айр плечами. — Я сам чувствую всё то, что она мне добавила и…
— Воля тебе ничего не добавила, — уверенно отрезал Ланнард. — Там стоит другой знак.
— Какой знак? Магический? — с интересом спросил гвардеец.
— Арифметический, — совершенно серьёзно пояснил Белый Барон.
— Арифмее… — попытался повторить впервые услышанное слово гвардеец и едва не прикусил себе язык.
— Мееее…. — передразнил его Ланнард и рассмеялся. — Ох, я и забыл, что ты академий никаких не кончал.
— А ты сам что ли лучше, а? — прервала его Сэра, обмакнув выпечку в сметану и отправив в рот брату. — Всю жизнь просидел у нас на усадьбе с наёмными учителями. И вообще, прекрати над Айром смеяться, объясни по-нормальному.
— Когда вы успели так подружиться? — прожёвав кусок булки, спросил Ланн.
— Пока ты спал. Господин Айр был так любезен, что развлек меня короткой беседой и будучи весьма обаятельным кавалером, предложив однажды прогуляться по крепости, чтобы я не сидела в четырех стенах, — с забавной улыбкой ответила седая девушка, а потом напомнила брату. — Так что ты там говорил про знаки?
— Эго, то есть влияние благословения Бога-Воина, не “добавляет” тебе сил, а их умножает. То есть смотри, — поднявшись на ноги, Ланн обошёл стол и встал напротив друга. — Допустим, раньше ты был силён, как бык…
— Быками называют охранников в борделях, мне такую судьбу с детства пророчили из-за размеров. Не нравится мне это сравнение, давай лучше тогда “как медведь”, — поморщившись от неприятных воспоминаний, попросил Айр.
— Хорошо, медвежонок, учту и больше тебя с быками не буду сравнивать, — подмигнул ему Ланнард и широко развёл руки в стороны. — Ну так вот, после получения Воли ты стал вдвое, а то и втрое сильней и быстрей. То есть она умножила твои изначальные физические данные, которые благодаря постоянным тренировкам и дуэлям с Вигмаром и так были весьма впечатляющими. Понимаешь?
— Пока вроде бы да, — серьёзно кивнул Айр.
— Выносливость, гибкость суставов и физическая сила падают с возрастом. И хотя у Филишера они всё ещё впечатляющие, но всё равно им уже не сравниться с твоими. А благодаря Воле эта разница становится только значительней. Он, конечно, намного умелей и опытней, и на дистанции найдёт способ тебя одолеть. Чтобы избежать поражения, просто не дай ему на это шанса, — с широкой, веселой улыбкой посоветовал Белый Барон.
— Всё у вас… У тебя просто, — хмыкнул Айр, всё ещё сомневаясь. — И как мне это сделать?
— Ты должен его одолеть за первые полминуты боя, чтобы он не успел адаптироваться и найти твои уязвимости. Не давай ему передышки и наседай, по максимуму используй своё физическое преимущество. Я победил именно так, не позволив коменданту проявить и десятой доли всех его ухваток и навыков. А ещё я хочу, чтобы к утру ты был злее, чем десяток свежевателей! — посоветовал Ланнард. — С последним справишься, или тоже помочь?
— Нет, спасибо, ты и так мне очень помог, — с искренней благодарностью произнёс Айр и склонил голову. — А с тем, чтобы довести себя до кипения, у меня никогда проблем не было. После смерти матери я возненавидел весь этот мир. А в первую очередь себя самого.