— Как прикажешь, отец, — холодно улыбнулся бастард. — Позволь высказать предложение?
— Говори, — насторожённо кивнул комендант.
— Мы оба владеем Волей и потому хотели бы показать всё, на что способны в этом бою. Дабы разобраться с любыми вопросами и возражениями в будущем. Потому прошу разрешения отменить все условия дуэли, кроме запрета на убийство противника, — ровно и сухо высказался Вигмар.
— Айр, ты с этим согласен? — повернулся к бывшему гвардейцу Брасс Старший.
— Мне не нравится, что ваш сын говорит за меня. Но я полностью разделяю его желание сразиться без всяческих ограничений. Пусть будет дуэль без рамок, а звание рыцаря получит наиболее достойный, — ударив латной перчаткой в грудь, согласно кивнул Айр.
— В таком случае можете начинать! Во славу Воина и для защиты Девы! — прокричал Филиш и покинул огороженный круг.
«Вот и развязка, дружище…» — подавленно подумал Айр, проверяя в третий раз затянутые лямки брони.
Он слишком много нахлебался по вине Вигмара и, чего уж кривить душой, хотел отыграться. Но недавние перемены в бывшем друге настораживали и даже пугали. Словно из глаз Брасса Младшего на него смотрит кто-то ещё. Кто-то древний, могучий и совершенно бесчеловечный. Будущий глава дома Брасс неторопливо отошёл к краю арены, чтобы сменить тренировочный меч на боевое оружие. Он вынул из ножен матово-чёрный клинок, который Айр прежде ни разу не видел. Его длинное лезвие поглощало лучи раннего солнца и выглядело очень недобро.
Гвардеец вернулся к своим вещам и потянулся за потёртыми ножнами с клинком из простого, честного железа. Это оружие было слишком лёгким — в его могучей длани короткий меч с лезвием в локоть казался почти игрушечным. Но поблизости, увы, не имелось дорогих, сложных в изготовлении двуручных клейморов, что куда больше подошли бы ему по руке. Да и вообще, меч считался воплощением рыцарской чести и не полагался обычным гвардейцам, так что они обычно покупали себе оружие за собственные деньги, притом не слишком высокого качества. Этот был даже чуточку лучше, чем прошлый, который Айр сломал в бою об особо крепкий череп какого-то свежевателя.
Скучавший неподалёку Ланнард вздрогнул и, едва не навернувшись с сидения, потянулся и ухватил друга за кисть, едва только завидев старые ножны.
— Подожди, — голубые глаза барона пробежали по рукояти меча, а затем он шумно выдохнул спертый в груди воздух и, разжав на удивление сильную хватку, улыбнулся. — Думаю, тебе эта игрушка придётся не по руке. Предлагаю махнуться.
Сняв с пояса рунический меч, он, словно какую-то безымянную железяку, протянул его Айру и с почти просительной интонацией в голосе спросил:
— Согласен? Для меня этот всё равно слишком тяжёлый, а ты с ним точно управишься.
— Я так-то не против, милорд. Да только вряд ли я этого достоин, — удивлённый пылкой настойчивостью Белого Барона, парень протянул вперёд потёртые ножны со старым коротким мечом и взял вместо них тяжёлый бастард с сияющими странными рунами, идущими от рукояти по всему лезвию до самого острия.
Меч — это честь рыцаря. Передать собственный клинок в дар означало признать чьё-то над собой верховенство. Обменивались же клинками только рыцари, что желали скрепить дружбу, объявив товарища своим побратимом. Тем, кому можно доверить не только жизнь, но и душу. В этом случае дар считался великой честью, но должен был быть равноценным. Даже Айр понимал, что это не то решение, что можно принимать впопыхах, на коленке, повинуясь наитию. Тем более у него не было оружия, достойного этого королевского по щедрости дара.
Длинный полуторный клинок, добытый Хардебальдом в последней Северной войне, сменил много владельцев за последние тридцать лет. Сам Филиш его получил в награду за одержанную победу на одном из турниров, устроенных Хранителем Севера. Однако шевалье всегда чувствовал, что недостоин этого сокровища. Потому решил передать его Ланнарду после своего поражения в дуэли, веря, что лишь лучший сможет раскрыть истинную силу меча. Однако Белый Барон с лёгкостью отказался от этого могущественного оружия ради ветхой нелепицы, выигранной в кости.
Айр крепко сжал удобную, удлинённую рукоять, за которую он при нужде мог схватиться двумя руками, и с таинственным шелестом вытянул полуторный клинок из украшенных лунным серебром ножен. Эта странная сталь почти не давала бликов, мягко переливаясь тёмно-синими рунами неизвестной, наверняка колдовской письменности. Меч, казалось, дышал, словно живой — он жаждал схватки как своего предназначения. Но гвардеец не ощущал в нём кровожадности. Он был чист. Пуст. И очень напоминал Белого Барона до того, как тот побывал в Чаще.