— Дело не в силе. Мне просто повезло быть спасённым. А тебя спасти было некому. Но я не буду тебя оскорблять извинениями, — прокричал Айр в ответ, вскинул щит, отразив выпад ятагана одного из врагов, и широким выпадом меча отбросил противников, пытаясь прорваться к своему собеседнику.
— Сейчас ты умрёшь — и всё это закончится, — твёрдо, вглядевшись в аметистовый мрак, прошептал гвардеец.
Во время рубки на стенах нет места дуэлям. Удушающая, залитая кровью теснота не располагает к излишнему благородству. Здесь правит не честь, а желание выжить. Но свежеватели были лишены даже этого — в неистовой ненависти они без устали бросались вперёд, практически под ноги наступающему Вигмару, лезли под руку Айру, грохотали оружием о его непробиваемый щит с настигшим добычу грифоном. И умирали десятками. Даже бастард не жалел своих новых “товарищей”, разрубая на части тех, кто мешал ему добраться до цели.
Когда они всё же встретились, Айр отстранил держащихся позади ополченцев, чтобы они напрасно головы не сложили. Гнетущее мгновение передышки. Бастард был уже рядом, в двух метрах напротив. Его искажённое ненавистью лицо было покрыто обсидиановыми трещинами, сквозь которые наружу рвалась чуждая Воля. Нужно было ей вновь бросить вызов — но уже без поддержки барона. И это было к лучшему. Айр чувствовал, что Лану нельзя слишком часто встречаться с этой омерзительной тварью.
Инстинкты натянулись, как струна — Вигмар был быстр, нечеловечески быстр. Его чёрный клинок, словно пикирующая ласточка, избежал встречи с щитом и ударил в зазор доспеха, пробил кольчугу и глубоко вошёл в правое бедро. Айр лишь крепче сжал зубы, даже не покачнувшись, и ударил в ответ — отрубил врагу руку с тотемом. Гиганты, словно сами выкованные из железа, бились молча, экономя дыхание. Стремясь к смерти — своей и врага — Брасс Младший даже не пытался уклоняться, а Айр попросту за ним не успевал. В следующий миг ещё три удара обрушились на него: колющий в живот соскользнул по щиту, рубящий в плечо он принял наплечником, но ещё один выпад — в левую ногу — он пропустил. Нижняя часть всегда была его слабым местом.
Вигмар достиг своей цели, практически обездвижив противника — оставалось только добить. Но он подошёл слишком близко. Айр взревел и, бросив меч, схватил стремительного противника, заключив в стальные объятия. Оказавшись лицом к лицу, сила на силу — несмотря на потусторонний мрак — бастард был обречён. Человеческие кости захрустели от медвежьей мощи, когда Айр бросил всю свою Волю в руки, полностью погасив свою ауру. Чудовищное напряжение сил — и вот хребет оставшегося без одной руки и истекающего кровью Вигмара Брасса оказался сломан.
Его руки бессильно обвисли. Выколотые глаза опустели вместе с чуждым присутствием. Осталась только затихающая боль, сожаление и усталость. Он был свободен. Но ему нужно было узнать:
— Отец жив?.. Скажи… — нашёл в себе силы прошептать он, начиная рассыпаться осколками камня.
Айр бросил быстрый взгляд на чудовищный тотем, на котором, помимо Брасса-старшего, виднелась ещё и голова Грузда. Проглотил комок крови, вставший в горле. И, опустошённый, не нашёл, что ответить. Разомкнув объятия, он отступил на окровавленных ногах, позволив трупу бывшего друга разбиться о залитый кровью камень стены. Свежеватели перли со всех сторон, а он остался без оружия и защиты ауры Воли. Щит оттягивал руку и казался невероятно тяжёлым, но гвардеец нашёл в себе силы вскинуть его, оттягивая неизбежное на доли секунды. Но потом подоспели товарищи-ополченцы — и он оказался в плотном строю. Не было времени на перевязку. Не было времени на сожаления. Подхватив свой полуторный меч, он — щит к щиту, плечом к плечу — пошёл с ними, скалясь от боли и злости.
Спустя два мучительно долгих часа всё было кончено. Лишившись почти двадцати скитальцев и не менее трёх сотен бойцов, Свежеватели отступили, побросав своих раненых, которых потом долго и деловито добивали усталые люди. В этой войне не было места состраданию и милосердию — чудовища из проклятого града его не просили и не давали. Благодаря немыслимой стойкости Айр оставался в строю до конца, даже после того как объединился с выжившими шевалье. Вместе они посекли ещё немало чудовищ, заставив их дорого заплатить за каждого павшего солдата. Но радости не было. Лица людей были мрачны. Это была не победа — они просто остались в живых. И то лишь на ближайшее время, пока враг отступил, чтобы зализать раны.