День, к сожалению, сложился не так, чтобы Клинг мог назвать его удачным.
Вначале он планировал пикник в Бичтауне и поездку по реке на глиссере. Дождь не оставил от его плана камня на камне.
Промокший до нитки, он явился к Клер ровно в двенадцать. Из-за перемены погоды у неё началась "безумная головная боль". Он не возражает, если они ещё немного побудут дома, пока не подействует аспирин?
Он не возражал.
Клер поставила несколько хороших пластинок, а сама погрузилась в тяжелое молчание, которое Берт приписал головной боли. Дождь струился по окнам, разрезая на ленточки вид на улицу. Из проигрывателя неслась музыка: "Бранденбургский концерт №5 До-мажор" Баха, "Дон-Кихот" Штрауса, "Психея" Цезаря Франка.
Клинг едва не уснул.
Из дому они вышли в два. Дождь перестал, но изморось ещё висла в воздухе. Они уныло шагали по улицам, молчаливые, не находящие контакта, и дружно ненавидели дождь, словно именно он вбил между ними какой-то клин. Когда Клинг предложил зайти в кино, Клер тут же согласилась.
Фильм был ужасен.
Назывался он "Племя апачей" или что-то в этом роде и в нем толпы раскрашенных голливудских звезд с воплями атаковали горстку солдат в синей униформе. Эта горстка отражала диких апачей почти до конца фильма. В конце концов число индейцев, от которых отбилась горстка воинов, достигла нескольких десятков тысяч. Минут за пять до конца фильма появилась ещё одна горстка солдат, и у Клинга возникло ощущение, что война будет продолжаться ещё часа два в следующем фильме под названием "Потомки племени апачей".
Но второй фильм был о маленькой девочке, родители которой разводились. Девочка ехала с ними в Рено - у папы там были всякие коммерческие дела, а мама там подыскивала себе занятие, - и с помощью неизменно прелестных поз и сияющей мордашки с детскими ужимками, девочка убеждала мамочку и папочку остаться навеки вместе и жить в счастливом семействе со своей прелестной, светлоокой, приторно-слащавой доченькой.
Из кино они вышли одуревшими. Было шесть часов. Клинг предложил пойти выпить и поужинать. Клер, не иначе как в порядке самозащиты, согласилась, заявив, что это лучшее, что они могут сделать.
И вот они сидели в ресторане на самом верхнем этаже одного из самых шикарных отелей и через огромное окно смотрели на реку. За рекой мигала реклама.
Вначале на ней засветилось: "МОЖНО".
Потом надпись продолжилась: "МОЖНО ЖАРИТЬ" и снова: "МОЖНО ПЕЧЬ". А потом снова: "МОЖНО"...
- Что будете пить? - спросил Клинг.
- Пожалуй, виски с содовой, - ответила Клер.
- Не коньяк?
К столу подошел официант. Выглядел он не более романтично, чем Адольф Гитлер.
- Будете что-нибудь пить? - спросил он.
- Виски с содовой и мартини.
- С лимоном, сэр?
- С оливкой, - ответил Клинг.
- Слушаюсь, сэр. Желаете меню?
- Благодарю, потом, когда выпьем. Хорошо, Клер?
- Да, отлично, - сказала она.
Они сидели молча. Клинг смотрел в окно.
"МОЖНО ЖАРИТЬ"...
- Клер?
- Да. "МОЖНО ПЕЧЬ"
- Ну, просто ужасно, да?
- Прошу вас, Берт...
- Этот дождь... и это кошмарное кино. Я не хотел, чтобы так вышло. Я хотел...
- Я знала, что все так и будет, Берт. Я ведь пыталась вам объяснить, не так ли? Разве я вас не предупреждала? Разве я не говорила, что я самая унылая девушка на свете? Зачем вы настояли, Берт? Теперь я себя чувствую как... как кто?
- Не хочу, чтобы вы себя чувствовали как... как не знаю кто, - прервал он. - Хотел только предложить, чтобы... чтобы мы начали все сначала. Прямо сейчас. Забудем о том, что было.
- Ох, зачем все это? - спросила Клер. Официант принес напитки.
- Виски для дамы? - спросил он.
- Да.
Клинг поднял бокал "мартини".
- За новое начало, - сказал он.
- Ну, если вам угодно переводить продукт, - ответила она и тоже выпила.
- Что касается вчерашнего вечера...
- Я думала, что мы собирались начать все сначала.
- Я только хочу вам объяснить. Меня забрали двое из криминальной полиции и отвели к их лейтенанту, который потребовал, чтобы я перестал заниматься убийством Дженни Пэйдж.
- И вы перестанете?
- Да, разумеется. - Он умолк. - Я слишком любопытен... допустим, но...
- Понимаю.
- Клер, - спокойно спросил он. - Что с вами?
- Ничего.
- О чем вы думаете? В мыслях вы совсем не здесь.
- Что-что?
- О чем вы думаете?
- Я не думала, что это заметно. Простите.
- Заметно, - подтвердил Клинг. - Кто это был? Клер покосилась на него.
- Вы лучший сыщик, чем я думала.
- Для этого не нужно быть великим детективом, - ответил он.
В голосе его звучали грустные ноты, словно подтверждение его подозрений остудило весь его пыл.
- Мне не мешает, что вы грустны или разочарованы. Многие девушки...
- Не в том дело, - перебила она его.
- Много девушек грустных и разочарованных, - продолжал он. - Их оставит парень или просто они перессорятся, - ну, как обычно кончаются все романы...
- Не в этом дело, - отрезала она, и, взглянув через стол, он увидел её затуманенные слезами глаза.
- Эй, послушайте, я...
- Прошу вас, Берт, не надо...
- Но вы же сами сказали, что это был мужчина. Вы сказали...
- Ничего, - ответила она. - Ничего, Берт, - и закусила губу. - Ничего. Был один парень, и я по нему с ума сходила. Мне было семнадцать, как Дженни Пэйдж, а ему девятнадцать.
Клинг ждал. Клер подняла бокал и отпила из него. С трудом проглотила, потом вздохнула. Клинг молча наблюдал за ней.
- Я встретила его в клубе "Темно". Мы безумно полюбили друг друга. Знаете, как это бывает, Берт? Так случилось и с нами. Мы строили такие планы... грандиозные планы. Мы были молоды, сильны и любили друг друга.
- Не... не понимаю.
- Его убили в Корее.
За рекой засветилась реклама: "МОЖНО ЖАРИТЬ". Над столом повисла тишина. Клер уставилась на скатерть. Клинг нервно потирал руки.
- Так что не спрашивайте меня, почему я хожу в "Темпо" и как дурочка вожусь с детишками вроде Хада и Томми. Вновь и вновь я ищу его, Берт, вы понимаете? Ищу его лицо, его голос, его юную красоту...