— Да, никаких эманаций смерти я не чувствую, — ответил я так тихо, что, кроме наклонившегося ко мне Егора, меня никто не расслышал.
— Я могу всё-таки поинтересоваться, что здесь делает глава второй Гильдии? — резко спросил вновь появившийся в комнате главный следователь. — Он как-то причастен к случившемуся?
— Я здесь по личным причинам, а не как представитель Гильдии, — процедил Роман, доставая из куртки телефон. — Кажется, я догадываюсь, кто мог это сделать, — он набрал номер и отошёл к окну, разглядывая что-то на улице с высоты второго этажа. Мы с Егором переглянулись, и я, пожав плечами, подошёл к Гаранину. Сейчас он был напряжён, на взводе и мог сорваться в любой момент.
— Рома…
— Тихо, — он отмахнулся от меня.
— Ты так быстро обдумал моё предложение? — до меня донёсся из трубки голос его папаши, и я невольно нахмурился, вспоминая угрозы, которыми сыпал Гоша во время недавнего разговора с сыном.
— Где она? — Рома говорил с ледяным спокойствием.
— Кто? — довольно пренебрежительно переспросил Георгий Гаранин.
— Не делай вид, что не понимаешь, о ком я говорю, — голос Ромки стал совсем безжизненным, а я вовсю напрягал слух, чтобы не упустить ни единого слова из этого диалога.
— Представь себе, я не имею ни малейшего понятия о том, в чём ты пытаешься меня обвинить, — Гоша ответил ему также холодно. — А-а-а, я, кажется, понял, — и вот сейчас в голосе старшего Гаранина промелькнули довольные нотки. — Эту кудрявую дрянь, которая испортила мне все планы на жизнь, кто-то смог наконец-то достать? Это самая лучшая новость, которую я мог бы услышать в день рождения своего непутёвого сына.
— А теперь послушай меня очень внимательно, — прошипел Ромка, и я заметил, как в комнате воцарилась просто идеальная тишина. — Если с её головы упадёт хотя бы один волос, я сделаю всё, чтобы ты об этом жалел до конца своей оставшейся недолгой жалкой жизни. Я на твоих глазах убью твоего сына, твою новую любовницу, а потом и тебя, когда пойму, что ты смог заслужить себе смерть.
— Что, и собаку мою убьёшь? — ехидно поинтересовался Гоша.
— Нет, зачем, — Ромка немного повысил голос, который сейчас звенел от переполнявших его эмоций. — Я её заберу себе. Я животных никогда не убиваю. Так где она?
— Я погляжу, что к двадцати одному году у моего щенка наконец-то начали прорезываться зубки?
— Гоша, следи за языком, — проговорил я громко, так, чтобы Гаранин меня услышал, прекрасно видя, что Ромка едва держит себя в руках. Нужно было прекращать этот бессмысленный диалог, но сделать это нужно было на наших условиях.
Воцарилась тишина. Георгий молчал почти минуту, я уже было подумал, что он бросил трубку, и только едва слышное сопение не давало усомниться в том, что он всё ещё с нами.
— Эта мелкая дрянь сейчас рядом с тобой? — наконец, прекратив ехидничать, серьёзно поинтересовался Гаранин-старший. — И я так понимаю, он всё слышит, — не дождавшись ответа, он добавил: — А теперь послушайте меня, оба. Сегодня действительно самый лучший день в моей жизни за последние пару лет. Я даже достану бутылку самого дорогого шампанского и отпраздную это событие, не забыв помолиться всем богам, чтобы живой эта кудрявая тварь к вам не вернулась. Но, к сожалению, ко всему, что у вас там творится, я не имею никакого отношения! Слышишь, Наумов, я здесь ни при чём! — и в трубке раздались короткие гудки, а Ромка, отключившись, повернулся, удивлённо глядя на меня.
— И что это сейчас было? — напряжённо спросил он, разглядывая меня, словно впервые увидел.
— Ну, скажем так, Георгий любит меня даже чуть больше своего родного сына, то есть тебя, и Ванды вместе взятых. Просто обожает, — я усмехнулся, похлопав Ромку по плечу. — У нас с ним очень сложные отношения, основанные на бизнесе. Так уж получилось, что наши взгляды по некоторым вопросам часто не совпадают. Я даже пару раз практически полностью его обанкротил. Правда, до конца дело ни разу не довёл. Теперь жалею.
— Ага, то есть в том, что он почти меня разорил, виноват ты? — прищурился Рома, начиная постепенно расслабляться.
— Скорее всего, да, — я развёл руками. — Но он бы и без моего вмешательства запустил бы руку в твой карман. Рома, похищение Ванды — это не дело рук твоего отца. Начальник моей службы безопасности отчитывается раз в несколько дней о каждом шаге Гоши. И в последнее время Прохоров сообщает, что он ведёт себя тихо, почти идеально. Настолько, что Максим Николаевич почти заскучал. Никаких подозрительных встреч, звонков и переводов средств, — добавил я, разглядывая улицу за окном, как недавно Ромка. А ведь это было бы так просто, если бы этот идиот был причастен к пропаже Ванды.