— Не язви, — поморщился Ромка. — Я не знаю, что мне делать, Дима. И это касается всего, что меня окружает. После полугодичного отсутствия я не могу влиться в окружающую действительность и понятия не имею, за что хвататься в первую очередь.
— Пока просто плыви по течению, — посоветовал я. — После подобной встряски, в которую твоя жизнь превратилась в этом году, нужно просто отдохнуть и не задумываться о каких-то глобальных целях. Ты сегодня должен был с Алферовым встречаться, что ему нужно? — добавил я серьёзно.
— Понятия не имею, — спокойно ответил он. — Пытался выяснить, что меня связывает с Вишневецкой, почему я сейчас принадлежу к Роду Наумовых, что знаю о работе главы своего Рода, почему я был замечен в штурмовой бригаде Боброва вчера, и ещё море провокационных вопросов.
— Похоже, пытается сейчас всеми силами получить хоть какую-то информацию о вчерашнем захвате и вертится, чтобы его не потянули следом за высшим начальством, чьи приказы он выполнял, совершенно не задумываясь, — проговорил я. Никакой информации о причастности главного следователя полиции к делишкам Кляйна у нас не было, но его поведение ещё в день похищения Ванды было слишком подозрительным, чтобы оставить это без пристального внимания. — И что ты ему ответил?
— Ничего, — прямо посмотрел на меня Ромка. — Я находился на встрече с Алеферовым добровольно во внерабочее время на нейтральной территории. Адвокат Первого Имперского Банка запретил открывать рот, пока мне не предъявлены какие-либо обвинения, взяв всё общение со следователем на себя. Похоже, Алферов пытался притянуть меня ко всему происходящему, как и тебя. Когда он узнал, что я прошёл углубленную подготовку на базе Рокотова, и именно поэтому находился с волками на равных во время штурма, то быстро свернул разговор, и я ушёл, оставив юристу простор для общения, — он улыбнулся, в очередной раз проведя рукой по волосам.
— Ну, и не забивай себе голову. Ты ко всему этому никакого отношения не имеешь, а детали, извини, с учётом твоей основной сферы деятельности, тебе не будут доступны, — пояснил я, глядя на Ромку, который в ответ просто пожал плечами.
— Я всё понимаю, главное, сообщи, когда всё закончится, чтобы я был уверен не только в своей безопасности, но и в безопасности Ванды, — тихо попросил он, доставая из кармана артефакт Владимира, позволяющий ему телепортироваться без ущерба для себя и окружающих, и начиная нервно перебирать его в руках. — Я к ней охрану поставил. На первое время, а то мне что-то неспокойно как-то, — неожиданно проговорил Ромка, не поднимая на меня глаза. — И это чувство не прошло, когда мы Ванду освободили.
— Понимаю, — серьёзно ответил я. — Ты так уверен в своих людях?
— В этих — да, — усмехнулся он и засунул в карман этот мерзкий на вид артефакт. — Я ещё год назад получил лицензию на охранную деятельность частных лиц, подумал, что подобное может пригодиться. Те, кто там работают, к Гильдии напрямую не относятся, работая по контракту, но клятва там более серьёзная.
— Хорошо, только сильно не дави. Ванда любит свободу. Кстати, пока ты здесь, подпиши это, — я поднялся с дивана и подошёл к маленькому шкафчику, вытаскивая из него подготовленные Гомельским документы. Вернувшись к дивану, я протянул их немного опешившему Роману вместе со специальной ручкой, оставляющей магический слепок того, кто ею расписывается. — На тех страницах, отделённых красными флажочками, в местах, где стоит галочка.
— Это что? — он взял бумаги, не отрывая от меня взгляда, так и не посмотрев, что именно я ему передаю.
— Это твоё согласие о выходе из Рода Наумовых…
— А, отлично, — перебил меня Рома и, не глядя, прошёлся по отмеченным страницам, ставя свою замысловатую подпись.
— И вхождение в Род Пастелей, — когда он захлопнул папку, всё же добавил я. — Ты вообще не читаешь никогда то, что подписываешь? — тихо уточнил я, выхватывая у него папку с бумагами из рук, хотя этого делать было необязательно. Это была всего лишь копия, а подписи автоматически появились в оригинале документов Гомельского.
— Что? — Рома вскинулся, уставившись на меня ошалевшим взглядом, после чего поднялся на ноги, рывком выдернул папку у меня из рук и рухнул обратно на диван, углубившись в чтение. — Ты издеваешься? — наконец, произнёс он минут через пятнадцать, когда внимательно ознакомился с тем, что подписал.
— Нет, так будет правильнее, — уклончиво ответил я, сейчас решая важный вопрос: что именно ему рассказать о себе. Но, судя по его выражению лица, добивать его тем, что Пастели — это Лазаревы, я, думаю, сегодня не стоит. Как-то слишком нервно он на всё это реагирует.