Разумеется, все пришлось несколько раз подворачивать, и было большой удачей, что штаны держались на бедрах. Слишком же длинную рубашку она завязала узлом на животе. Выглядело это довольно комично, но делать было нечего. Идти куда-то раздетой ей не хотелось.
- В конце концов, если тут так не одеваются, поработаю пугалом, а заодно стану основоположницей новой моды, - сказала она, подбадривая себя.
Вертясь перед зеркалом, она обратила внимание на зашторенное окно и вспомнила, что хотела посмотреть и туда. Света оттуда почти не было, и Альтерия только сейчас отметила, что для обычного человека уже глубокие сумерки.
Выглянув в окно, она издала несколько судорожных звуков, которые ознаменовали ее впечатление от увиденного. Картина была нереальной.
Читая книги, в которых описывались великолепные города, она пыталась представлять их себе, но все ее фантазии не дотягивали до того, что она видела сейчас перед собой. Он был огромный, больше любых ее представлений о возможном.
Дом находился на возвышенности и ей открывался без преувеличения сразу весь город, уходивший куда-то к горизонту. Кроме бесчисленных цветных огоньков окон, на фоне еще светлого неба бросались в глаза многочисленные башни, самых причудливых форм. Слева на небе был виден отсвет уже севшего солнца.
Она глянула вниз, что бы рассмотреть вид под окнами, но увидела лишь крыши, торчащие из бурной растительности, а значит дом был на склоне горы.
- Ну да, мы же вышли из пещеры, а пещеры бывают в горах, - сказала она сама себе.
Скрипнула дверь и она обернулась, оставшись стоять у окна.
- Любуешься? – спросил он ее, - значит тебе было не скучно. Пришлось немного задержаться. Хозяин лавки предлагал мне тридцать процентов скидки, если я пообещаю привести тебя к нему.
- Эмм… А зачем? – удивилась Альтерия.
- Ну…, - протянул он. Скажем так, для расширения кругозора.
- Ты что рассказал ему обо мне? – выкрикнула она, рывком развернувшись в его сторону и вскидываясь.
- Нет, нет, - начал оправдываться он, выставляя ладони перед собой, - тут дело не в тебе, а во мне.
Он скривил лицо, и явно пародируя торговца, произнес:
- Смотритель якшается с женщиной? Покупает ей туфли? Это интересно.
- В общем, - сказал он уже простым голосом, - для узкого круга моих знакомых и соседей это событие поинтереснее, чем если бы ты все же попала на площадь в первозданном виде. Смотритель и женщины не совместимы, об этом еще неделю будут судачить по всей округе.
- И как скидка? – произнесла она, намеренно подчеркивая каждое слово, пристально глядя ему в глаза.
- Я пока отказался, - сказал он поспешно, - но если ты все же решишь зайти, он вернет мне пятнадцать процентов на следующую покупку. Ну, а теперь обувайся и пойдем.
Туфли оказались вполне удобными, хотя с рубашкой и брюками смотрелись странновато и если сказать совсем уж честно, то совершенно не подходил другу.
Они вышли на довольно узкую улочку, которая петляя меж стенами домов, уходила вниз. Шли довольно долго, периодически спускаясь по ступенькам. Он сразу взял ее под руку, а она учитывая непривычный рельеф решила, что выделываться по этому поводу не будет. Пока что.
На нее действительно никто не пялился, хотя если сказать честно, прохожих было довольно мало. Пока они шли, Карист снова начал рассказывать о городе, о пещере, о метре Юнтере и вроде бы все это должно было быть интересным, но Альтерия его почти не слушала. Он выдавал слишком много информации, не заботясь о том, было ли это ей интересно.
Ей снова вспомнился Кифельваль, и она уже не смогла отогнать от себя мысли.
«Он остался там… а если он погиб? Страшно подумать, что сейчас там твориться, если он не смог защитить их. А я тут, и уже ничем не могу им всем помочь, ведь у них сейчас полдень, а здесь скоро полночь».
Альтерия вдруг поняла, что для нее его жизнь стоила жизней всех этих никчемных горожан. Зачем она его туда потащила? Им нужно было бежать в лес, и пусть этот колдун сравнял бы город с землей, пусть. Зато они были бы сейчас вместе.
Понимала она и то, что он бы не одобрил ход ее мыслей, она и сама его не одобряла. Она изменилась, он изменил ее, а эти эгоистичные мысли принадлежали загнанному в подвал ребенку, которым она когда то была.