По венам будто расплавленная лава разливается, мои толчки становятся все жестче и жестче. Часто дыша, она держится за меня, изгибается и целует мою шею. Нервные окончания под кожей буквально искрят. Я чувствую, как ее жар окутывает меня. Подталкиваю ее бедра выше, врываясь в ее тело.
Клянусь, мне хочется поглотить её целиком. Владеть каждой клеточкой. Пометить всю. Оставить следы под её кожей. Впившись в губы девушки глубоким поцелуем, слизываю ее пот, а после с остервенением целую.
Ее язык проскальзывает в мой рот, пряди волос липнут к лицу, мышцы напрягаются и дрожат. Стон девушки отдается вибрацией у меня в горле.
– Пожалуйста... Ещё немного... Прошу, Де-мид, – умоляет она.
Почему мне так нравится звук ее мольбы? Если она будет меня умолять, то я отдам ей все – включая мою жизнь.
Ее тело содрогается в такт прерывистым, поверхностным вздохам. Девушка втягивает воздух. Я понимаю, что она на грани оргазма,часто дыша, она держится за меня, изгибается и целует мою шею.
Она сжимается вокруг меня, ее горловые тихие стоны наполняют воздух. Каждый крик, каждый стон разламывают меня на части, как хрупкую стеклянную фигурку. Мои толчки становятся звериными. Ее запах кружит голову, а касания оставляют на коже огненные следы. Я теряю границы собственного «я», растворяясь в ней.
— Хочу слышать каждый твой крик, когда будешь кончать от моего члена, моя девочка!
Запрокинув голову назад, ускоряю темп, с каждым разом проникаю в нее с нарастающим напором. С губ Милены срывается крик.
Разгоряченная кровь устремляется к паху; я кончаю и изливаюсь в нее после финального толчка. Весь воздух улетучивается из легких. Едва не рухнув на жену, роняю голову на ее плечо.
– О-х-р-е-н-е-ть... Это было восхитительно, – бормочу, судорожно дыша. – Я должен был давно сделать тебя своей.
– Люблю тебя, мой псих, – улыбается нежно девушка, поглаживая мою спину. На мгновение замираю, а по телу расплавленная лава разливается с её признанием.
Я улыбаюсь в ответ, чувствуя себя чертовски счастливым.
– Люблю. Безумно, – шептал я, пожирая ее губы.
Я не устану целовать её. Наконец-то, она полностью принадлежит мне. Только мне.
Она так чертовски красива, что грудь сжимается, при взгляде на неё.
Моя лисичка целует мою шею, а после мой пресс. Я напрягаюсь, а член снова твердеет.
– Что... Ты делаешь? – заторможенно смотрю на жену.
– Хочу доставить удовольствие своему мужу, – она робко улыбнулась.
– Ты..., – мои слова застревают в горле, когда девушка касается рукой моей плоти.
Дорогие друзья, как вам наша парочка?❤
(29)Милена
День свадьбы...
— Моя девочка, какая ты красивая, – произнесла мама, бережно поправляя белоснежную фату.
Сегодня я вступаю в брак с самым замечательным человеком, и это не просто церемония — это сказка, в которую я облачена в свадебное платье и окружена блеском торжества.
– Не хочу верить, что её забирает у нас этот..., – ворчал папа, словно тень неуверенности заслоняла его радость, но мама, не дождавшись завершения его мысли, ласково перебила его
– Герман, ты обещал, – она гладит его по волосам и поправляет галстук.
Папа вздохнул, и, словно прогоняя тучи, подошёл ко мне.
– Ладно. Признаю, что он будет хорошим мужем и будет заботиться о нашей принцессе. И не так сильно меня раздражает..., – с трудом хмыкнул он, смягчая своё недовольство.
Я знала, что папа питает симпатию к Демиду, но не признает этого вслух.
– В этом можешь не сомневаться, папа. И мы всегда можем видеться. Я же не в другой город уезжаю, – улыбнулась я, обнимая отца и чувствуя его защиту.
– Ты так быстро выросла, – прошептала мама с нежностью в голосе.
– Я вас так люблю, – слезы на глазах застыли, когда они крепко прижали меня к себе.
— Мы всегда будем рядом. Если что-то понадобится, только позови, – произнёс отец, с тёплой улыбкой на лице. Окруженная заботой родных, я ощущала, что мир вокруг наполнен светом, а каждый миг, проведенный с ними, был бесценным.
– Герман, твоя дочь для нас, как родная, поэтому не беспокойся за неё, – вмешалась тётя Ева, входя в комнату с мужем.
Дядя держал её за руку. У него и у отца была одна общая привычка — при каждом удобном случае прикасаться к своей жене, как будто это прикосновение было жизненно важным, как воздух или свет. В этом интимном выражении любви заключалась их сущность, их связь. Демид не был исключением. Его бы воля, то он бы никогда меня не выпускал из своих объятий.
– Он просто под старость лет стал очень чувствительным, – поддразнил отца дядя.
Папа раздраженно закрыл глаза и, казалось, молился о терпении, но через несколько секунд открыл их снова.