— Хорошо, — говорит мистер Келли, возвращая меня к разговору. — Я поговорю с кузеном. Похоже, ты ему приглянулась. Но это не оправдывает его поведение. Я дам понять, чтобы тебя не беспокоили во время работы.
— Спасибо, — пробормотала я, чувствуя, как облегчение захлестывает мою грудь. Я и не предполагала, что смогу получить помощь от своего босса в этом вопросе.
Он кивает, его голубые глаза опасно серьезны.
— Мэл, кто бы ни был этот человек, который наложил руки на Винни…?
— Да? — Мой желудок нервно подпрыгивает, когда разговор возвращается к Глебу.
— Ему лучше никогда больше не показываться в моем клубе. Если он это сделает, я его убью.
— Не покажется, — заверяю я мистера Келли, хотя понятия не имею, как я собираюсь это обеспечить. Но я полагаю, что вышибалы будут хорошо осведомлены о запрете Глеба и отправят его прочь, прежде чем он сможет причинить еще больше неприятностей.
Если это вообще был Глеб. Я все еще не могу себе доверять.
Коган дергает подбородком в сторону двери, подавая знак, чтобы я уходила.
— Тогда за работу, — говорит он.
Андрей и Аким заталкивают меня в шумный клуб, заслоняя собой, пока я не дохожу до двери, ведущей в задний коридор. Когда воздух вырывается из моих легких, я наконец-то могу поверить своему облегчению. Ноги слабеют, когда я направляюсь в раздевалку, чтобы переодеться.
В голове все кружится, реальность произошедшего обрушивается на меня теперь, когда я не боюсь за свою жизнь или средства к существованию. И по мере того, как в голове всплывают картины произошедшего, я почти уверена, что это Глеб вскочил на ноги, чтобы побороться за меня.
Кто еще может броситься через стол на мою защиту?
Печальная правда заключается в том, что никто.
Конечно, люди Когана обучены защищать меня. Они бы не позволили Винни выйти из-под контроля. Но его нежелательное прикосновение вывело на поверхность столько плохих воспоминаний, на которые мне потребовались годы, чтобы забыть о них.
Наверное, не помогло и то, что после Глеба я не позволяла мужчинам прикасаться к себе. Я просто не чувствую потребности в физической связи с мужчиной. Никто из тех, кого я встречала, не заставлял мое сердце биться так, как это делал Глеб. Никто не смотрит на меня с такими же сильными эмоциями. С такой глубокой заботой и уважением. И у меня нет ни времени, ни желания на что-то меньшее.
Даже по прошествии стольких лет мне ничего не стоит вызвать в памяти яркий образ Глеба. Его угловатые черты и пристальный взгляд зеленых глаз. Ненавижу, что мое тело болит от одиночества каждый раз, когда я вспоминаю о нем.
Отогнав эту мысль, я открываю дверь гримерки, выпуская на волю девичьи разговоры.
— Что это, черт возьми, было, Мэл? — Спрашивает Китти, набрасываясь на меня, как только я появляюсь в дверях.
— Честно говоря, не знаю, — признаюсь я, когда она идет за мной на мою станцию. Перебирая свои наряды, я нахожу тот, в котором мне предстоит выступать, и снимаю его с вешалки.
— Но ты знала парня, который начал драку? — Спрашивает она.
Я хмурюсь, чувствуя, что она упускает ключевую информацию — что Винни был на мне, а Глеб заставлял его остановиться, но я не вижу смысла пересказывать это сейчас.
— Я не знаю. Может быть? Мне показалось, что я его узнала, но этот человек даже не живет в Бостоне, и я не видела его уже много лет, так что, возможно, я ошиблась.
Китти хмыкает, положив руки на бедра, наблюдая за тем, как я переодеваюсь.
— Что сказал мистер Келли? — Спрашивает она после нескольких секунд молчания.
— Только то, что он не хочет, чтобы в его клубе дрались.
— Ни хрена себе, Шерлок, — огрызается она.
— Слушай, я все понимаю. Ладно, Китти? Я же не пригласила его сюда или что-то в этом роде. И это больше не повторится. Ему запрещено появляться в "Жемчужине", так что мы все можем просто забыть об этом и вернуться к своей жизни.
Китти смягчается, ее руки опускаются с бедер.
— Да, хорошо. Тебе лучше поторопиться и собраться. В пять у тебя снова эфир.
Кивнув, я отвожу взгляд к зеркалу, чтобы поправить прическу для следующего номера… Стараясь не думать о Глебе. И о том, где он может быть сейчас.
18
ГЛЕБ
Прислонившись к стене здания рядом с "Жемчужиной", я не снимаю капюшон, а руки засунуты в карманы, чтобы спрятать ушибленные и окровавленные костяшки пальцев. Никто не обращает на меня внимания, проходя мимо, и я намерен ждать здесь столько, сколько потребуется, чтобы Мэл вышла.