— Ничего конкретного, но, по слухам, ты должен выцепить местную девушку для их реестра, доставить ее, не попавшись, и наблюдать, как мужики ее вскрывают. — Я бросаю взгляд в сторону Саши, чтобы оценить его реакцию.
У него подрагивает челюсть, но лицо остается спокойным, как и учил нас старик. Поймав мой взгляд, он ухмыляется своей наглой ухмылкой, которая сопровождает его сухое чувство юмора.
— Эй, мы не можем позволить себе иметь совесть в этой работе, верно? — Язвит он. — К тому же, что такое один красивый скелет в моем шкафу, когда у меня есть возможность раздавить ублюдка, который ее продал, и разрушить все до последнего камня в его империи.
Я киваю, изучая его лицо в поисках боли, скрытой за его ехидной репликой. Но мой брат хорошо ее скрывает, его щиты — непробиваемые стены холодного сарказма.
Мой телефон пикает, и я хмурюсь, когда мои глаза находят часы в верхнем углу экрана моего компьютера. Уже почти десять. Петр не стал бы звонить так поздно, если только это не экстренный случай, даже если он знает, что мы с Сашей работаем над стратегией. Покопавшись в кармане, я достаю телефон.
Сердце замирает, когда я узнаю код Бостона. Но не номер.
Я знаю только одного человека, который мог бы позвонить мне из Бостона, не считая Саши, который сидит рядом со мной. Когда я поднимаю на него глаза, он пристально смотрит на меня.
— Что-то мне подсказывает, что тебе лучше ответить, — подбадривает он, вздергивая подбородок.
Поднявшись с дивана, я шагаю к большому картинному окну своей современной, но скудно обставленной квартиры с двумя спальнями в Гарлеме. Какого черта Мэл звонит мне? Я думал, она покончила со мной. И если честно, я немного удивлен, что она все еще знает мой номер. Жгучее любопытство не позволяет мне удержаться от ответа.
Проведя пальцем по экрану, я подношу телефон к уху.
— Да.
— Г-глеб? — Всхлипывает она, заикаясь, так как ее дыхание кажется захлебывающимся.
Шок проникает в мое сердце при звуке ее слез, заставляя тело онеметь, в то время как мой разум гудит.
— Мел, что случилось? — Требую я, хватаясь за оконную раму для устойчивости.
— Пожалуйста, ты должен простить меня, — умоляет она, и ее слова снова разрывают зияющую рану в моей груди.
Но она так расстроена, что мне трудно соображать. Что, черт возьми, происходит?
— Я не имела в виду ничего из того, что сказала прошлой ночью, — торопит она.
Ни хрена подобного, Шерлок. Я понял это довольно быстро, когда она выставила меня за дверь, как только появилось более выгодное предложение. Но почему она звонит, чтобы извиниться? И какого хрена она плачет? Это действует на меня так гулко, инстинктивно, что мои мышцы вибрируют от напряжения, готовые броситься в бой, как только я смогу определить, какая неведомая угроза нависла над ней.
Но уродливая правда заключается в том, что я, скорее всего, и есть та угроза, из-за которой она плачет.
Вздохнув, я пытаюсь взять свои эмоции под контроль.
— Послушай, Мэл, я все понимаю. Я ушел, — говорю я категорично, слова словно яд на языке. — И тебе не нужно извиняться. На этот раз я понял все четко и ясно. Я больше не буду тебя беспокоить, так почему ты плачешь?
— Н-нет, это не то, что я… — Мэл делает глубокий, вздрагивающий вдох, успокаивая себя, пока у нее не начался приступ гипервентиляции. И когда она снова заговорила, то, кажется, вновь обрела подобие контроля. — Пожалуйста, Глеб, мне нужна твоя помощь, — шепчет она, и паника и отчаяние в ее тоне разливаются по телефону.
Мое сердце замирает в груди, а волосы поднимаются на затылке.
Черт. Она в беде.
— Где ты? — Требую я. Все мысли о боли от моей потери и отказа исчезают при мысли о том, что она в опасности.
— В туалете для девочек в "Жемчужине", — говорит она, делая еще один рваный вдох.
— Ты ранена? Ты одна? Тебя кто-нибудь трогал? — Черт, почему мне кажется, что я вырываю зубы, чтобы узнать, какая помощь ей нужна? Дерево протестует под моими пальцами, и я отпускаю оконную раму, прежде чем оторвать ее от стены.
— Нет, я в порядке. Я в порядке, — торопит она. — Я одна. Я пришла сюда, чтобы позвонить тебе, потому что не знала, что еще делать.
Похоже, она снова на грани срыва, и если это произойдет, я могу просто сойти с ума.
— Дыши, Мэл. И расскажи мне, что, черт возьми, происходит.
— В-винни пришел ко мне на работу сегодня вечером…
Я тяжело сглатываю, глаза закрываются, и я изо всех сил стараюсь не замечать смысла этих слов, подавить мысль о них вместе, о том, что он мог сделать с ней, чтобы она впала в такую панику. И вдруг я отчетливо осознаю, что она не ответила на мой вопрос о том, прикасался ли к ней кто-то.