Дядя Стефано на год моложе моего отца; он симпатичный мужчина, переехавший в США только в прошлом году. Он привез с собой жену Розу, которая занялась семейным бизнесом после того, как их сын, Франческо, погиб в трагической автокатастрофе в Италии. У него сильный акцент, и иногда трудно разобрать, что он говорит.
Последний — дядя Анджело. Он самый младший, немного не в себе и совсем недавно женился. София пыталась его успокоить, но в этом плане он очень похож на меня и моих братьев. Он любит убивать и делает это хорошо. У всех моих дядей есть дети, кузены работают в бизнесе, но не участвуют в застолье. Наши семейные сборища и праздники чертовски нелепы, наполнены таким количеством приправ и сигарного дыма, что можно сжечь целый дом.
Поскольку Марко предпочел владеть рестораном, именно мой отец возглавил организацию и стал боссом после смерти своего отца. Его братья работают бок о бок с ним, но, в конце концов, все они подчиняются отцу.
Морелли опасны на Восточном побережье, и с нами никто не связывается. Мы занимаемся крупнейшим отмывочным бизнесом, помимо всего прочего, но отмывание по всем Соединенным Штатам проходит через нас.
Мы — ядро.
Поэтому, когда что-то не так, это касается не только нашей семьи, но и всей страны.
— Расскажи мне, что происходит.
Я был на взводе. Последние несколько дней были просто адом. Сегодня воскресенье, и мне кажется, что я уже почти не успеваю в школу. Работа на благо семьи, тренировки, и, черт побери, я не могу думать об этой чертовой девчонке... мои мысли разбегаются, и школа — это последнее, что меня волнует.
А теперь, кажется, она рядом. За каждым углом. В каждом коридоре. Сидит на каждом стуле. Она там, и кажется, что я не могу от нее убежать. Как бы я ни старался.
Не знаю, что в ней такого, но этот отчаянный взгляд ее глаз не выходит у меня из памяти. Меня не волнует ни ее отчаяние, ни то, что девчонка умоляла меня помочь, когда мне на нее наплевать.
Я просто хочу, чтобы ее жалкое лицо стерлось из моей памяти.
— С чего мне начать? — спрашивает Анджело, зажав во рту сигару.
Из ее кончика вырывается струйка дыма, и он затягивается, кончик становится красным, а затем Анджело вынимает сигару изо рта и кладет ее в пепельницу.
Они все такие чертовски официальные в своих костюмах, и мне хочется стряхнуть пепел с его сигары ему на лацкан, чтобы посмотреть, как он отреагирует.
— С чего вдруг более одной проблемы? Что, блядь, происходит, и почему я только сейчас об этом узнал? — огрызаюсь я.
Мой отец, Дрого, скользит рукой по темному деревянному столу и похлопывает меня по руке.
— Я не считал нужным никого предупреждать, пока не понял, как все это будет происходить и как далеко зайдет.
Я отдергиваю руку, ненавидя это прикосновение и эмоции. Он знает, что мои эмоции ненормальны, не похожи ни на чьи другие, поэтому его потребность проявлять ко мне чувства изнуряет.
— Но они зашли далеко, и теперь нужно решать множество проблем. И мы все знаем, что позаботиться о них придется, блядь, мне.
— Необязательно, — говорит мой брат, Габриэль, сидящий рядом с Маттео. — Не будь таким долбанным придурком, Каэ. Они делают свою работу.
Я откидываюсь в кресле, складываю руки на животе и морщусь, задев шрам, все еще болезненный и не заживший.
— Не тяни, блядь.
Отец окидывает меня взглядом.
— Сначала о делах. Возникла проблема с ирландцами. Они устроили хаос в Нью-Йорке, и это привело к задержке с поставками в Канаду.
Я пристально смотрю на него.
— Пошлите кого-нибудь туда, чтобы разобраться с этим.
Я не понимаю. Это возможная проблема, которая еще даже не до конца раскрыта. Почему они ссут? Мы уже имели дело с пограничниками. В худшем случае, мы просто заплатим им к чертовой матери.
Дядя Марко наклоняется вперед, упираясь локтями в стол.
— У нас там уже месяц кое-кто работает, Каэлиан. Они не находят ничего необычного. Наши ребята из пограничного патруля — чертовы идиоты. Они ничем не помогли. Ирландцы устраивают бурю дерьма с ними и канадцами. — Он проводит пальцами по столу, глядя на меня. — Джек О'Клэр отказывается работать с нами. Он делает это специально.
Я прищуриваюсь.
— Почему?
Отец поправляет пиджак, откинувшись в кресле.
— Потому что, Каэлиан, мы — номер один в Соединенных Штатах, и я гарантирую, что они хотят занять наше место. Их отмывочный бизнес не имеет ничего общего с нашим, и я думаю, что они считают, что если они достаточно сильно подорвут наш, то мы под них прогнемся.
Габриэль смеется.
— Гребаные идиоты-ирландцы.
Я моргаю, не понимая, почему я услышал об этом только сейчас.
— И какой у нас план? Ты отправил сообщение О'Клэр?
— Я передам сообщение после этой встречи. Посмотрим, не откажется ли он нанести нам визит.
— А если откажется? — наклоняется вперед Маттео, его глаза горят. Он хочет охоты. Жаждет действия. Он слишком голоден, настолько, что я боюсь, что однажды тот облажается.
— Тогда нам придется его навестить, — хихикает Анджело.
Мой отец вздыхает.
— Это не единственная проблема. Этот серийный убийца в городах привлек к себе внимание всей страны. Появились ФБР и ЦРУ. Чертова Национальная гвардия. Сейчас самое неподходящее время для того, чтобы по улицам Орегона бегал серийный убийца.
Дядя Марко швыряет в меня газетой. Я хватаю ее в воздухе, открываю, и на первой странице оказывается изображение лба. Остальные части лица и тела полностью размыты, но на лбу видны очертания вороны.
Рана выглядит знакомой. Я видел ее раньше. Несколько лет назад, когда в Калифорнии объявился какой-то серийный убийца. Это было гребаное безумие, но они поймали парня. По крайней мере, я так думал.
Я показываю на кровавый контур.
— Это не может быть он, верно? Настоящий парень в тюрьме?
Марко кивает.
— Да. Это подражатель.
Я смотрю на статью, выхватывая из размазанных чернил кусочки, которые имеют хоть какое-то значение.
— Жертвы — молодые женщины, моложе тридцати. Все темноволосые. Все проживают в Сиэтле и его окрестностях. Все одинокие, незамужние. Все подверглись сексуальному насилию. Подозреваемых нет, зацепок нет. — Я швыряю газету на стол, проводя руками по волосам. — Ну, и что за хрень?
— Есть много сходств, но есть и много различий. Этот парень не так аккуратен, как первоначальный убийца, — говорит дядя Анджело.
— Я хочу, чтобы ты нашел того, кто это делает, Каэлиан, и избавился от него, — твердо говорит мой отец. — Мы позаботимся о кризисе на границе. Ты найдешь этого подражателя Убийцы Ворона и сделаешь с ним все, что, черт возьми, захочешь.
Я смотрю на своих братьев, и возбужденный взгляд в их глазах почти смешон. Я не понимаю юмора в этом, но позволю им повеселиться.
Эмоции — это то, чего я не понимаю.
Я слышу скрежет двери, ручка поворачивается, дверь медленно открывается, и в нее просовывается нос Роско.
Он входит, бросает на меня короткий взгляд и направляется в угол, чтобы лечь. Я нашел себе партнера в лице пса. Не того, что хочет, чтобы его ежедневно обнимали и гладили. Он хочет знать, что со мной все в порядке, и я делаю то же самое для него. Мы составляем друг другу компанию, хотя наши умы совершенно не связаны.
— Я найду его. — Я отталкиваюсь от стула, встаю и сжимаю челюсти от того, как из-за изменения положения растягиваются мои импровизированные швы. Сегодня вечером настало время от них избавиться, что само по себе будет чертовски неприятно.
Я доволен смертью этого ублюдка. Он был никчемным человеком и дерьмовым бойцом. Любой, кто берет с собой оружие, вовсе не боец, а тот, кому нужно спрятаться за пулю или металл. Гребаные неудачники.
— Я знаю, что так и будет, Каэлиан. Куда ты теперь направляешься?
Я бросаю взгляд на Роско и щелкаю пальцами. Его короткий сон быстро прерывается, но он мгновенно оказывается рядом, готовый к моей следующей команде
— Я веду Роско к воде.
В данный момент мне больше абсолютно ничего не нужно. Тишина и отсутствие всего остального.
Мне нужно выкинуть ее из головы.
Они все кивают, понимая, что слишком много всего, приведет к тому, что я не смогу сосредоточиться. А если я не смогу сосредоточиться, то не смогу выполнять свою работу.
— Увидимся позже, ребята, — говорю я братьям.
Они кивают, и я выхожу, а Роско следует за мной по пятам.
Я подъезжаю на своей машине к заброшенной дороге, к тайному оазису, который нашел в прошлом году. Об этом месте мои братья знают немного, но сами они здесь никогда не были. Кроме нас с Роско, здесь никто не бывал. Я нашел его, когда в прошлом году совершил здесь убийство.
Это была извращенная игра в пятнашки, когда я позволил человеку бежать со связанными за спиной руками. Он был идиотом, натыкался на деревья, после чего я поймал его, проткнул ножом оба его легких, а затем перерезал ему горло. Он истекал кровью, и она брызгала на меня и Роско.
Затем я взглянул вверх и увидел водопад, расположенный на склоне горы, и озеро с водой, прозрачнее которой я никогда не видел. Это было почти предначертано, и я, раздевшись догола, вошел в воду, которая оказалась теплее, чем я ожидал. Роско побежал за мной, и мы пробыли в воде несколько часов, пока не село солнце и не остыла вода.
В тот день мы очистились. От крови и всего того хаоса, который был в нашей жизни.
Я не думал, что вернусь, пока не вернулся. Я возвращался снова и снова, и теперь это стало обычным делом. То, от чего мы не можем оторваться. Это место, где не нужно анализировать эмоции и произносить слова.
Я могу находиться здесь в тишине, только я и моя собака, и слушать плеск воды. Вот и все. Это все, что мне нужно.
Я открываю дверь, и Роско выбегает вперед меня и мчится в лес. Я вижу только его серо-коричневую шерсть, пробивающуюся между зелеными деревьями, затем он исчезает.