Дэвид был так одержим этой идеей, что увидев, мою семью с изнанки, посчитал преступлением пройти мимо, позволить истории, когда родитель морально уничтожает своего ребёнка, повториться.
Для него большим преступлением оказалось проявить равнодушие, чем то, что я натворила.
Прекрасно понимаю, что я там, где должна быть. С самого начала в психиатрическую клинику должны были поместить меня. Меня, а не Кэтрин. Она попала сюда здоровым человеком, но сошла с ума, чтобы выйти на свободу.
Я не виню её ни в чём. Та Кэтрин, которая убила столько людей, это продукт чужих ошибок. Нет никого сильнее и безумнее полностью сломленного человека, потерявшего всё.
Если бы наша мать смогла настоять на своём, а не сдалась под натиском отца, вся моя семья была бы жива. Кэтрин смогла бы закончить школу и уехать в Нью-Йорк.
Дэвид уехал бы в Мэн, и наши пути никогда бы не пересеклись.
Билл остался бы в Сиэтле после учёбы, а не вернулся исправлять чужие ошибки, пытаясь вернуть Кэтрин к нормальной жизни.
Майк и Эмили поженились бы и покинули Хэйзвуд вместе с её родителями.
Джоэл продолжил бы жить и заезжать за двойным каппучино и тремя пирожками с вишней в закусочную «У Молли» каждый понедельник, радуя милую Хлою Купер.
Анна и Джеймс… Они бы не сходили с ума от моего пребывания здесь.
Кэтрин назвала меня изъяном. Возможно она была права.
Но если смотреть на всё с более личной, детальной и эгоистичной точки зрения, то воспоминания стали моим изъяном. Я получила второй шанс, новую жизнь. А воспоминания отняли её. У меня и у самых близких мне людей.
Если мне когда-то удастся выбраться из этих стен, то я обязательно выполню обещание, данное Дэвиду перед его смертью.
Скрежет дверного замка заставил меня обернуться.
- Ава Лоуренс! Как ты постоянно умудряешься открыть окно! – возмущённо взвизгнула молодая медсестра.
Я попятилась к стене, а она картинно продефилировала мимо, и захлопнула приоткрытое окно, лишив меня возможности насладиться утренней свежестью и солнечными лучами. К полудню крохотная комнатка с серо-зелёными стенами снова погрузится в тень.
Билл больше не работал в этой клинике. Его уволили пять месяцев назад. Как раз, когда я оказалась тут. Не сложно сообразить, что это связанные между собой события.
Меня признали Авой Лоуренс, убившей свою семью шестнадцатью годами ранее и выписавшейся из психиатрической клиники семь лет назад.
А Кэтрин, пропавшая в две тысячи третьем года была объявлена найденной. Найденной и убитой.
Я не очень хорошо ознакомлена с ходом моего дела. Даже не знаю точно, в чём меня обвиняют. Со всем этим разбирается мой адвокат, которого наняли Анна и Джеймс в фирме, в которой работал Дэвид, а оплатить помог Билл, по дешёвке продав дом Лоуренсов.
- Тебя вызывает доктор. Идём.
- Какой доктор? – спросила я.
- Не твоё дело. Слушай, что тебе говорят, а не задавай вопросы, идиотка, – усмехнулась девушка, пригладив длинные волосы, завязанные в тугой высокий хвост.
Не знаю, как здесь было при докторе Уилсоне, и как обращался с пациентами Билл, но что-то мне подсказывало, что совсем иначе. Надеюсь.
- А как же завтрак? – не унималась я, зная, что она нахамит в ответ.
- Обойдёшься!
Я вышла в пустой коридор. Из палат в конце коридора доносились крики. Поморщившись от едкого запаха хлорки, я встала лицом к стене.
Девушка больно сжала моё плечо в том месте, где была рана от выстрела. Всё уже затянулось, но частая ноющая боль стала моим постоянным спутником.
- Идём.
Мы прошли по широкому коридору с множеством одинаковых дверей. Широким он был только по сравнению к моей палатой, где я, взаперти, проводила всё своё время. В общей комнате мне находиться не разрешалось, как особо опасной.
Посетителей ко мне тоже не пропускали. Даже адвоката я видела всего дважды за эти бесконечные месяцы. Из-за катастрофически маленького количества времени, выделенного на беседу, мне даже вскользь не удалось спросить о том, что происходит за пределами клиники.
Наконец, миновав бетонную лестницу с металлическими перилами, мы упёрлись в дверь кабинета доктора Карен Ли.
Медсестра постучала и распахнула передо мной дверь, не дожидаясь ответа.
Просторный кабинет заливал тёплый солнечный свет, мягко отражаясь от бежевых стен.
Карен Ли, красивая статная женщина средних лет, с чёрными, зеркально гладкими волосами до плеч и смуглой кожей, сидела в кожаном кресле за современным письменным столом из белой сосны. Одной рукой она небрежно помешивала ароматный зелёный чай в коричневых кружках, шумно гремя чайной ложечкой о дорогой фарфор, а другой держала несколько листов бумаги, увлечённо читая текст с нелепой улыбкой.