Престарелую общественницу Марь Ванну Козельскую, прозванную в народе Козюльской по аналогии с героем фильма «Ширли-мырли», опасались все начальники и депутаты. Она всегда за что-нибудь боролась, на кого-нибудь жаловалась и всегда требовала положительных решений. Вася сам был свидетелем, как огромное здание администрации вдруг пустело, когда Козюльская возникала на входе. Убегали даже обычно строгие охранники.
Кассирша понимающе так ухмыльнулась, кивнула и вышла из магазина. Все прочие застыли в напряженном ожидании.
Вот она подошла к Госпоже Н, почтительно так подошла, даже подобострастно, на полусогнутых. Что-то заискивающе проговорила, потом указала рукой в сторону магазина. Потом произвела руками сложный размашистый жест, словно очертила раскоряченную человеческую фигуру, провела ладонью по горлу и постучала себя по затылку.
Лицо госпожи Н не претерпело никаких изменений – как было презрительно перекошенным, таким и осталось. Но в магазин заместитель главы заходить не стала. Постояла немного, потом слабым манием руки указала водителю на машину и поспешила залезть на переднее пассажирское сиденье, даже не стала дожидаться, пока водитель распахнет перед ней дверь. Суетливый водитель запрыгнул на свое место, завел двигатель, резко газанул, развернулся автомобиль лихим дрифтом, вылетел с парковки, вклинился в автомобильный поток и пропал из виду.
Томящаяся в ожидании очередь бойцов с нудизмом облегченно зааплодировала.
Кассиршу встретили как триумфатора, женщины расцеловали и угостили коробкой конфет, а знающие мужчины наградили бутылкой мартини и коньяком.
- Видишь, Вася, - заметил Панибратов, - находчивости простых обывателей можно позавидовать.
Вася запомнил. Он многое запоминал, этот Вася, в надежде, что когда-нибудь ему это пригодится. Как Губка Боб, он впитывал в себя разную необходимую (на его взгляд) информацию, чтобы однажды эти знания вывели его из маленького кабинетика в подвале в большой кабинет с дорогой мебелью на втором этаже. Была у Васи такая надежда, такая серебряная мечте – сверхцель, сверхзадача. Ради этой задачи он и книги по психологии выписывал, и в группах личностного роста состоял. Были еще трансерфинг, турбосуслик, одитинг и Александр Редькин с его святым олигархом. Но покамест горизонт возможностей вознестись из кабинета в кабинет продолжал оставаться недостижимым горизонтом – идешь, идешь, а он все на одном месте.
Нагруженные припасами они добрались до своей ГАЗели, погрузились, разложили пакеты по свободным сиденьям и под сиденьями, даже в проходе место заняли. Учительницы взирали на это действие, скривив губы, но молчали, а Иван Федорович шумно втянул напоенный колбасными запахами воздух и облизнулся.
Панибратов распечатал конверт с заданием, достал бумажный листок, прочитал, чертыхнулся.
- Чего там? – спросил водитель.
- А, отправили нас к черту на куличку. В другой конец района, километров за сорок, - ответил Панибратов, показывая листок водителю.
- Полчаса езды, - напомнил водитель, - даже меньше. Зато подальше от госпожи Н и ее клевретов.
- Ваня, ты даже такие мудреные слова знаешь, - одобрительно отметил Панибратов. – Именно что клевреты. Застучат за здорово живешь. – И бросил осторожный взгляд на учительниц и молодок. Молодки кудахтали, пялясь в телефоны, а учительницы озлобленно пялились в окна.
- Там леса, там природа, - напомнил водитель. - Это тебе не в кабинете сидеть и своих сдыхающих курей подсчитывать.
- Ладно, поехали, - Панибратов засунул задание обратно в конверт, отбросил на его пустующее сиденье и взгромоздился на переднее пассажирское, рядом с водителем.
Любопытный Вася осторожно заглянул в конверт. Листок оказался распечатанной на цветном принтере картой района. Красным цветом на карте было обозначено место дислокации третьего отряда, и место это располагалось на границе с районном соседним, среди лесов, лугов и одного озера. Короче, медвежий угол, где не то что нудисты, но и медведи с кабанами водиться могут.
Видимо, на Васином лице что-то отразилось, какое-то бурление мыслей и негативных эмоций, потому как начальник отдела куроводства взглянул на это лицо и сочувственно процокал языком:
- Ничо, Вася, прорвемся. С таким запасом согревающего обязательно прорвемся. Поехали, Ваня.