Посетители сперва фуршетили, затем проходили в соответствующий «Стартовый зал». Здесь они раздевались догола, и каждый выбирал себе по половой принадлежности маску по душе. Обязательным условием для всех масок было наличие прорези для глаз. Маски отличались большим разнообразием — от «Бабы-Яги» до «Пугачевой», от «Кощея Бессмертного» до «Президента». После этого каждый обмазывался фосфоресцирующим раствором и только после этого проходил в «Танцзал».
«Танцзал» был лишен даже минимального освещения, поэтому ориентироваться можно было лишь по фосфоресцирующим фигурам. Женщины светились оранжевым, мужчины — синим светом.
Когда «Танцзал» заполнялся до необходимого и достаточного кворума, начинала звучать диско-музыка с возбуждающими низкими частотами.
Ориентируясь исключительно по свечению, каждый находил своего партнера или партнершу. Музыкальные поиски продолжались сорок пять минут, и после заключительного аккорда отдыхающие застывали с найденными половинами. После этого пары разбредались по «Интимным уголкам».
Интимный уголок освещался тускло, но так, чтобы над ложем можно было прочитать инструкцию:
1. Время пребывания в «интимном уголке» — 7 минут.
2. Снятие масок до, во время и после соития запрещается!
3. В целях конспиративности запрещаются любого вида разговоры, включая шепот.
4. Во время соития категорически запрещается кусать и щипать партнера (партнершу).
5. Категорически запрещаются поцелуи, оставляющие кровоизлияния и синяки (засосы).
6. Разрешаются нежные поглаживания эрогенных зон и стоны, не превышающие по громкости трех децибелл.
7. Посетитель, нарушивший хотя бы один из вышеперечисленных пунктов, объявляется персоной non grata, облагается штрафом в размере 20 месячных окладов, и его имя становится достоянием средств массовой информации.
Удачного соития!
По истечении семи минут пары успокаивались в «Успокоительном бассейне» и расходились по раздевалкам. Время одного сеанса составляло два с половиной часа. Культурно-оздоровительный комплекс «Найди меня» работал круглые сутки…
В пятницу в семь часов вечера Н.Р. подъехал на своем «мерине» к культурно-оздоровительному центру. Судя по прогуливавшимся с безразличным видом четырем амбалам, Рапсод был уже внутри. Приказав водителю забрать себя через два с половиной часа, Н.Р. прошел в здание.
В «Стартовом зале» он обнажился, намазался раствором, выбрал себе маску «Уинстон Черчилль», которого уважал безмерно даже в те годы, когда обязан был ненавидеть, и открыл дверь в банкетный зал.
За маленьким столиком, уставленным пивом и закусочной снедью, уже сидели Рапсод в маске «Сталин» и Бестиев в маске «Рузвельт». То, что Рапсод сидел в маске «Сталин», показалось Н.Р. абсолютно логичным. «Но почему этот засранчик нарядился Рузвельтом? — подумал он. — Из него такой же Рузвельт, как из меня — Черчилль…»
— Привет участникам Ялтинской конференции! — бодро крикнул Н.Р.
— Садись, дорогой! Гостем будешь, — сказал Рапсод.
— Здорово, Бестиев! — сказал Н.Р.
Вертикальные извилинки Бестиева мгновенно застучали в голове, выстраивая правильный ответ: «Раньше он со мной не здоровался совсем. Теперь поздоровался как с равным. То ли его опустили, то ли он считает, я поднялся. А может быть, его опустили, и он поздоровался со мной как с равноопущенным?.. Или его не опускали и он поздоровался со мной пренебрежительно, как с вечно опущенным?.. Если я скажу ему: „Здорово, Н.Р.!“ — а его не опускали, он обидится и затаится».
Не в силах найти правильный ответ, извилинки зазвенели и застыли, и Бестиев сказал:
— Да. Хорошо здесь.
— Сейчас досмотрим сэриал и приступим, — говорит Рапсод.
Камера панорамирует с маски Сталина на маску Рузвельта, затем — на маску Черчилля и далее — на телевизионный экран, в котором группа вооруженных молодых парней в банданах садится в вертолет.
— Они их выследили, — комментирует Рапсод.
— Кого? — интересуется Н.Р.
— Анхелиту и Кошмарио… Сучонок Крузейро настучал, что они отдыхают на озере Титикака. Теперь им конец…
Вертолет поднимается вверх. Звучит «Муча» в тревожном варианте. Анхелита и Кошмарио плещутся в Титикаке… Звучит «Муча» в нежном лирическом варианте…
Вертолет летит… Звучит «Муча» в тревожном варианте…
Кошмарио увлекает Анхелиту под воду и целует ее в губы… Звучит «Муча» в нежном лирическом варианте…
Вертолет летит… Звучит «Муча» в тревожном варианте…
Реклама…
— Ладно. Все ясно, — говорит Рапсод и выключает телевизор. — Вот, Бестиев, — продолжает он говорить, — сколько у нас с Н.Р. по жизни связано… Правда, Н.Р.?
— Да уж, — говорит Н.Р., — связано много.
— Только смерть нас развяжет… Правда, Н.Р.?
— Да уж, — добродушно соглашается Н.Р., — смерть всех развяжет… Даже тех, кто не связан.
— Но мы не позволим смерти доводить нас до лишней крови, — продолжает Рапсод. — Мы договоримся. Кто из нас двух будет мэр, тот и будет мэр. А кто из двух нас нэ будет мэр, то тот у того, кто будет мэр, станет левой рукой…
— Зачем же левой? Правой рукой, — улыбается Н.Р.
— А я левша! — хохочет Рапсод. — Верно, Бестиев?
— Да-а… Хорошо здесь, — кивает Бестиев.
— Хорошо, Рапсод. Ты будешь моей левой рукой, — соглашается Н.Р.
— А ты — моей правой, — многозначительно говорит Рапсод. — Значит договорились… Вот тут Бестиев придумал одну крыантивную популярную идею. Это позволит одному из двух нас, кто будет мэром, и другому из двух нас, кто будет его рукой, завоевать народное доверие… Сам скажешь, Бестиев или мне доверишь?
— Да-а… Хорошо здесь, — кивает Бестиев.
— Я знал, что ты мне доверяешь, — улыбается Рапсод. — Так вот. Народ наш любит жаловаться… То с приватизацией надули, то с пирамидами кинули… Теперь вот зарплату вовремя нэ платят… Хотя деньги у народа есть… Так вот. Создаем общественный фонд заработной платы… Пиарим, рекламируем, разъясняем, комплектуем очереди добровольцев, желающих положить деньги в фонд заработной платы, и из собранных средств выплачиваем в срок заработную плату. Каждый месяц. И народные нэрвы успокаиваются, а то то Чечня, то цунами… Я правильно изложил, Бестиев?
— Да-а… Здесь очень хорошо, — кивает Бестиев.
— Я правильно изложил, — продолжает Рапсод. — Это даст нам возможность мэрить в Мухославске два-три срока, а там поглядим… Если ты, Н.Р., согласен, вот тебе моя рука…
И Рапсод протягивает Н.Р. правую руку.
— Ты же, Рапсод, левша, — поддевает Н.Р.
— Извини, дорогой, — совсем забыл, — говорит Рапсод и протягивает Н.Р. левую руку.
Они обнимаются и целуются.
— А я со своей стороны, мамой клянусь, до самых выборов нэ буду обгрязнять твое имя на взаимной парытетной основе, — говорит Рапсод.
— Тем более что Гайского, хлябь его твердь, больше нет… — добавляет Н.Р.
— Да, — крестится Рапсод, — чтоб ему там… земля была с пухом!.. А теперь — вперед! Я угощаю! Расслабимся… Девочки… Туда-сюда… Амнонимность полная. — Он звонит по мобильнику: — Женский батальон на месте? Отлично!.. Смело, товарищи, куда? В ногу! Конечно, в ногу!..
Сталин, Черчилль и Рузвельт проходят в «Танцзал»…
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Бьют низы, отражаясь где-то за грудиной.
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Дергаются три оранжевых и три синих силуэта.
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Спариваются, расходятся, меняются…
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Соединяются в хороводе…
Бдум-бдум-бдум-бдум…
Наступила тишина, и приоткрылись двери трех «Интимных уголков»…