- Да пропади он пропадом, ентот столичный чародей! Где ж это видано, чтобы девка сама с парнем знакомства искала!
- А я и не ищу знакомства! – восклицала Федора. - Он как увидит меня в новых сапожках да с красными лентами в косах, сам знакомиться подойдет!
- Тьху, дуреха, отцу что ль рассказать, чтобы он тебе вожжами по спине протянул?
- А мне все равно! Но только вы меня не удержите! Столичный чародей должон первой меня увидеть! – взвизгнула Федора.
- Феденька, не позорь нас, - попыталась взмолиться Шелена, видя, что угрозы дочке – что об стенку горох, и, увидев меня у плетня, осеклась.
- Тетя Стефанида, вы?
А кто ж еще, если не «тетя Стефанида».
- Доброго здоровьишка! – приветствую ругающихся женщин, замерших, как по команде. - Что же вас, на всю околицу слышно? А, Федора? – строго добавляю я, - когда представится случай пожурить противную девицу, да так, что она ничего не может сказать мне в ответ: бабу Стефаниду здесь все уважают, а то и боятся!
- Да ты вишь, че удумала-то, Стефанидушка! – ответила за внучку Шарина. - Вознамерилась опозорить и себя, и род свой, и весь Верхний Курень!
- Вот ведь поганка, - присоединилась к матери Шелена. - В Штольград рвется! Уйду, говорит, и вы мне не указ!
- И что, что в Штольград? – делаю вид, что недоумеваю. - Это ж близко, да и нечисть нонче не шалит!
- Да лучше б нечисть шалила! – в сердцах кричит баба Шарина. - Она же не просто в Штольград, а на чародея окаянного, столичного поглазеть!
- Что, из Стольграда опять чародея прислали? – вздыхаю. - Заняться им тама у себя нечем, бабоньки!
- И не говори, Стефанидушка, - воскликнули в один голос Шарина с Шеленой.
И их можно понять: где чародей – там и целая рота песиглавцев-наемников. Их в заграничных землях то ли троллями кличут, то ли еще как. Насчет троллей этих заграничных не скажу, а более наглого и беспринципного племени, чем песиглавцы, скажу я вам, свет белый ни видывал! И хорошо, если песиглавцы на княжеском обеспечении, а ну как нет? Самое меньшее зло для всех окрестностей – аки птицы, взлетевшие налоги, а оно нам надо?
- Так что, Федора, правда это? На чародея собралась поглядеть? – строго гляжу на капризное, сморщенное от досады лицо девицы. Ей очень неприятен этот разговор, но не ответить старшей Йагине не имеет права. Хе-хе.
- Так ведь Залка сказала, что Мелка слышала, что Туське Выська передала давеча, чародей ентот – молодой да красивый, баб Стефанид, - заныла она. - И он ненадолго в наших краях! А ну как, когда мне еще шанс представится в Стольград уехать?
- Ты не дури, - напустив на себя грозный вид, важно вещаю. - В Стольград тебя еще никто покамест не звал, правы мамка с бабкой. А здесь тебе еще жить. Что ж люди скажут, коли девка за парнем бежит, знакомства ищет? Это сегодня девки за парнями побегут, а завтра что? Зайцы на лис начнут охотиться? – с удовольствием брюзжу я.
- И то верно, Стефанидушка, может, ты ей ноги зачаруешь, чтоб со двора не сошла? – попросила Шарина. А что, это мысль. Зачаровать Федорке ноги, как корове, чтоб, значит, со двора ни-ни… Изо всех сил сдерживаю улыбку и наказываю вредной девице:
- Сиди дома, девка! Лучше мамке по дому помоги. А ну как, не на чародея, а на песиглавцев нарвешься?
Федора насупилась. О наемниках, неизбежно сопровождающих чародеев на спецзадании, она видать, не подумала. Грозно сверкнув очами из-под кустистых бровей напоследок, покидаю, наконец, Верхний Курень.
Значит, есть новости, и новости эти не особо утешительные…
***
Отдалившись на безопасное от Верхнего Куреня расстояние, я позволила себе немного расправить плечи. Перед тем, как идти домой, решила навестить Данину, речушку, названную так еще древними Йагинями, в честь Даны, светлой богини воды. Вода всегда, с самого детства действовала на мой ум волшебно. Привыкла, что с каждой проблемой нужно просто посидеть у воды, и решение само находится. Осторожно поставив у редких камышей заплечный мешок с «гостинцами», я перво-наперво прощупала пространство на милю вокруг и удовлетворенно кивнула – чисто, ни души. А если и объявится какой грибник, что маловероятно, время уж к вечеру, обязательно услышу и успею скрыться с глаз долой. Быстро скинула «бабушкин» синий кафтан и платок, оставшись в белой, щедро расшитой цветами сирени, что придает веселый весенний вид, рубахе.
Следом за кафтаном отправился вишневый поясок, и, непосредственно, сама рубаха и исподнее. Вынула из косы косник – розовую кисточку из бисера с завязками: до совершеннолетия мне еще два лета, имею полное право не покрывать голову. Осталась последняя деталь – провела ладонями перед лицом, снимая морок, и взглянула на свое отражение в водах Данины.