***
Утром он застал Жасмин у окна, поспешно выбирающей солому из густых волос. Она ощупывала голову снова и снова, разбирала пряди дрожащими пальцами, и было в этих движениях что-то болезненно-нервное.
— Это необязательно, — проговорил он и положил руки ей на плечи. — Ты и так прекрасна.
Девушка резко обернулась, глаза ее были уже пусты и холодны, как прошлым вечером, когда она стояла перед торговцем, готовая в любую минуту лишить его жизни.
— У меня есть господин. — Твердо проговорила она. — Ему нравится, когда я выгляжу безупречно.
— Сбежим от него.
— В Аграбе от него не спрячешься.
— Значит, сбежим дальше.
«Мальчишка!» — со злостью подумала она и, схватив с пола свою робу, накинула ее на себя. Парень протянул к ней руку, чтобы на прощанье коснуться ее лица, но она отбила ее у самой щеки.
— Хватит! — рявкнула Жасмин и отступила на шаг. Она прекрасно понимала, что если позволит прикоснуться к себе еще раз, уйти уже не сможет. — Забудь меня, если жить хочешь!
Город еще спал, и она бежала по пустым переулкам, не останавливаясь, до самого дворца, в надежде, что он не последует за ней. Но Алладин говорил правду: никто не знал этот город лучше него, и надеяться убежать улицами, которые он знал, как свои пять пальцев, было глупо. Она прошмыгнула мимо стражников к воротам, и уже проскользнула за маленькую дверь, но услышала звуки боя с той стороны ворот. Когда она выглянула наружу, стражники уже скрутили парня, следовавшего за ней. Как бы он ни был ловок, он был один.
— Отпустите его! — прикрикнула она, и стражники обернулись на знакомый голос, хмуря брови и скалясь. Девушка откинула капюшон. — Я — Жасмин. Принцесса.
Принцессы представлялись Аладдину волоокими кроткими особами, бесцельно бродящими по владениям своего отца до тех пор, пока султан не подберет им политически приемлемого супруга. Но он видел изуродованное тело Жасмин этой ночью, эту девушку не берегли для выгодного брака.
Стражники переглянулись и отшвырнули уличного воришку подальше от ворот.
— Убирайся, — одними губами проговорила она.
— Я вернусь за тобой, — твердо ответил он.
***
Великий Визирь вставал рано и после утренней молитвы по обыкновению удалялся в свои покои, где хранились странные вещи, о назначении которых Жасмин даже не догадывалась. Так он проводил время до тех пор, пока слуги не известят его о пробуждении султана, что знаменовало обычно начало рабочего дня.
— Ты задержалась, — не отрываясь от созерцания красного шара, в котором клубился ядовитый туман, бесцветно проговорил он.
— Пришлось прятаться от стражи, господин, — быстро проговорила она и только теперь заметила, что голос дрожит.
Проклятье, что этот вор сделал с ней? Теперь, когда она сквозь одежду прикасалась к своим шрамам, она помнила поцелуи, а не удары кнута. Она осталась должна ему. Он вложил в нее столько любви, что ей не хватило бы и тысячи ночей, чтобы расплатиться за это.
Девушка подошла ближе, держа в руке свою добычу. Не оборачиваясь, Джафар протянул руку и забрал у нее странный плод. Он занес его над шаром и разломил, из сердцевины в стеклянный сосуд посыпался лиловый порошок, и туман за стеклом закружился быстрее. Вскоре внутри колбы проступили очертания головы тигра, поднимающейся в пустыне из-под слоя песка.
— Что это? — завороженная зрелищем, спросила Жасмин.
— Пещера с волшебной лампой, — плотоядно улыбаясь, промурлыкал визирь. — Осталось только добыть того, кто ее оттуда достанет.
— Я не хочу туда спускаться! — отшатнулась девушка, хотя прекрасно знала, что если Джафар прикажет, она спустится и в ад, потому что альтернатива, которую он мог организовать для нее, всегда была гораздо страшнее.
— Ты не справишься, — отмахнулся он. — Тут нужен человек с чистым сердцем.
Перебрав в уме всех слуг Джафара, девушка хмыкнула:
— Где ты собираешься его искать?
— О, не беспокойся! — медленно протянул Джафар и хитро улыбнулся. — Я его уже нашел…
***
Великий визирь накинул дорожный плащ и исчез, его не было весь день и следующую ночь, и Жасмин бесцельно бродила по его покоям, перебирая книги и магические безделушки, прикасаться к которым в присутствии господина ей не позволялось. Она боялась даже подходить к тем окнам, из которых открывался вид на город, из тех же окон, которые выходили на судилище, она никогда не выглядывала. За годы, проведенные в этом дворце, чего она там не видела? Боли? Смерти? Крови? Но крики боли и отчаяния все равно иногда доносились оттуда, тогда она уходила глубже в комнаты и старалась не думать о тех, кому повезло меньше, чем ей.
Утром следующего дня Джафар вернулся. Сияющий, как начищенный клинок. Заслышав его шаги, Жасмин подскочила с подушек, чтобы поприветствовать господина, и он бросил ей свой плащ с торжествующей улыбкой.
— Ты сослужила мне хорошую службу, дитя, — положив ледяную руку ей на плечо, проговорил он. — Зибан не верил, что из тебя выйдет толк, но я никогда не сомневался.
В растерянности девушка молчала. Джафар никогда не хвалил ее раньше. Что такого она сделала? Принесла ему яблоко? Но она выполняла сотни подобных поручений, и многие из них были гораздо сложнее, опаснее и грязнее кражи с городского базара.
Мурлыкая что-то себе под нос, визирь скрылся за дверью в свою лабораторию, и она осталась одна. Аккуратно сложив дорожный плащ, она положила его на место и застыла, не зная, чем заняться еще. С улицы снова доносились крики. Кому-то в ближайшие минуты предстояло попрощаться с жизнью особенно мучительным образом. Девушка поморщилась и последовала за хозяином, надеясь, что он ее не прогонит, и не прогадала, Джафар был в прекрасном расположении духа.
— Ты знала, что он несколько недель следил за тобой до того, как представился шанс спасти тебя от расправы? Это было так благородно, и так глупо, что я только диву давался… А потом демон-хранитель пещеры затребовал человека с чистым сердцем для прохождения испытаний, и я подумал: «Ага!» — при этом возгласе визирь вытащил из складок своего халата старую лампу и засмеялся. — Его даже не пришлось долго уговаривать! Все, что нужно было сделать — это пообещать подарить ему принцессу.