- Знакомься, это палка - сказал дед. - Способна на многое, можно болото щупать, плот толкать, а можно и в бою использовать. Понятно?
- Конечно - кивнул я.
Мы стояли на полянке, окруженной вековыми дубами, в руках варяга была упомянутая выше палка. Я держал точно такую же: практически трёхметровый шест, тупой с обоих концов.
- Перед боем твой ум скован страхом. Не думай о том, что будет. Просто действуй. Человек, окутанный страхом, всегда что-то подсчитывает, принимает меры предосторожности. В итоге он теряет нить боя, перестает контролировать свое тело. Ты не должен бояться, особенно дряхлого старичка. – закончил варяг с усмешкой.
- А теперь ударь меня! - потребовал дед.
Я перехватил палку поудобнее, примерился и ударил, но не тупо в лоб, одним концом показал, другим, хлестанул по ногам. Но на пути встала палка деда, которую он просто воткнул в землю.
- Вот - сказал он. - Можно ударить, а можно в выгребной яме копать, как ты сейчас. Бей! - крикнул дед.
Минут 5 я пытался с воодушевлением хотя бы раз достать деда, изображая ветряную мельницу, но старик, стал словно столбом с большим количеством жестких выступов. Сколько я не бил, натыкался на полную защиту, словно палка деда жила своей жизнью. Спустя еще пару минут я отбил все ладони, запыхался.
- Устал? - сочувственно спросил он.
- Совсем ты неуклюжий. Не можешь достать до меня, старого да слабого, - молвил старик.
- Да мне эта палка только мешает, - в сердцах бросил я.
- Так попробуй достать меня без нее, -предложил дед.
Я положил шест на траву, и как-то сразу стало легче. Все же 15 лет рукопашного боя давали знать о себе, длинная палка лишь сковывала меня. Теперь лишь бы не зашибить замшелого дедулю. Я медленно пошел по дуге, находясь вне досягаемости дедова шеста. Чувствовал и дистанцию, и противника. И как только дед повернулся за мной, немного открыв бок, я двинулся вперед, но не дуром попер, а с полным контролем, уловил быстрое движение шеста сбоку, нырнул. Дыхание я восстановил далеко не сразу.
Неясно каким образом дедова палка поменяла направление и, обогнув мою руку, воткнулась в живот. Не просто воткнулась, а легко подняла мое увесистое тело от земли… Тому, кто никогда не повисал в воздухе, упираясь диафрагмой в затупленную, но тем не менее довольно острую и твердую палку, трудно представить всю глубину ощущений того, кто на этой палке повисал!
– Вот так оно и выходит! – Кривая тень варяга упала на меня. – А если бы у меня было копье?
– Устал бы его из меня вытаскивать. – прохрипел я и сел, осторожно вдыхая воздух.
– Ты прав, – в голосе Йесиома прозвучало одобрение. – Поднимайся. Да дальше слушай.
Было больно, с кряхтением выпрямился, потер брюхо. Синяк точно будет. Ну да ладно, переживу.
- Все ответы - находятся в тебе. Ты знаешь и умеешь больше, чем тебе кажется. Настоящий воин — это не только руки и ноги, самое важное, в твоей голове. Всё, что ты должен делать – это смотреть в себя, слушать себя и доверять себе. – начал варяг.
– Что-то ты умеешь, материал не самый поганый, – продолжил дед. – Дышишь правильно, ногами землю чуешь, тело держишь как надо. Но учить тебя еще и учить. А теперь слушай меня. Вот палка. Она дурная. А зброя – умная. Зброе волю дать надобно. Слушать ее, чуять. Когда за ней тянуться, когда к себе тянуть. Она как рука твоя, только сильнее. Ну-ка руками подвигай, помаши!
Я встал в стойку и уверенно провел с десяток приемов работаю с тенью.
– Молодец! – Деду очень понравилось. – Молодец! А теперь гляди!
Варяг шагнул назад и завертел шестом. Кисти его так и мелькали. Но еще быстрее мелькал шест. Так быстро, что у внешнего наблюдателя, то есть меня, возникало полное ощущение, что это не руки крутят шест, а шест сам, совершенно самостоятельно вертится и катается по телу варяга, таская за собой его руки, которые и тянутся за ним как будто нехотя. Каждое движение варяга было предельно экономно. Потому что это была высшая, высочайшая школа мастерства. Я достаточно долго и достаточно серьезно занимался боевыми искусствами, чтобы увидеть именно это, а не просто дряхлого старика, ловко вертящего палку. В общем, понял. И дед понял, что я понял. И варягу это понравилось.
Но дальше умственного понимания дело не пошло. Шест в моих руках упорно оставался палкой. Я прекрасно понимал, что от меня требуется. Но объяснить это своему телу не мог. Мое тело было приучено к тому, что руки свободны. Не мешали кастет или нож. Но тяжелая длинная палка кардинально меняла все. Вместо того чтобы стать «продолжением» руки, она становилась довеском.