18. Их царство было безукоризненно, прекрасно и блаженно благодаря присутствию мудрецов. Оно было благородно, дружественно и благоприятно для всех, доставляя спокойствие и удовлетворение всем подданным. После долгого правления супруги обрели полное освобождение.
Такова сарга пятьдесят девятая «История о Лиле. Нирвана Падмы» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 60. История о Лиле. О цели истории.
Васиштха сказал:
1–4. О Рама! Я поведал тебе эту очищающую историю о Лиле для уничтожения ошибки восприятия. Оставь же все идеи о материальности мира! Не существует реальности видимых предметов, и нет необходимости ее прекращать. В силу понятия об их реальности возникает ошибка избавления от них, но этой ошибки не существует при понимании их нереальности. С помощью знания видимый мир должен быть понят как пустота пространства. Обладая таким единым видением, знающий сам становится подобным пространству. Этот видимый мир создан безо всякой материальности самосуществующим Создателем Брахмой, являющимся только сиянием Сознания. В этом случае, несомненно, мир создан в нем самом.
5–8. Сознание входит в поток осознания творения, по желанию становясь чем угодно, до тех пор, пока осознание не будет остановлено. В чистом Атмане, в пространстве Сознания, в мельчайшей его частице сияние пространства Сознания понимается как этот мир. И поэтому – какова истина глупого заблуждения, и каковы его склонности? Каковы его основа, закон и его необходимость? Все это, каким оно видится, без исключений является только бесконечной иллюзией майи, и даже сама майя нереальна.
Рама сказал:
9–11. О мудрый! Какое высочайшее видение истины ты показал! Оно подобно лучам луны, успокаивающим огонь лесного пожара! О, теперь наконец-то, спустя столь долгое время, я познал полностью то, что должно быть понято. Я постиг, как это, что это, как это должно быть узнано, почему это и когда. О лучший из дваждырожденных, я как будто обрел спокойствие и нирвану, слушая эту удивительную историю и ее объяснения в соответствии с писаниями.
12–15. Объясни мне, о мудрый и всезнающий, одно мое затруднение. Я никак не могу утолить жажду нектара твоих слов, наполняющих мой слух. Как в трех творениях текло время относительно мужа Лилы: почему в одном месте проходило несколько часов, в другом – месяц, в третьем – много лет? Почему для кого-то это недолго, для другого – очень долго, для третьего – всего одно мгновение? Объясни мне это, о мудрый, по своей милости, потому что услышанное лишь однажды не удерживается в уме, как капля воды не способна увлажнить засохший ком земли.
Васиштха ответил:
16–18. О безгрешный! Как бы, что бы и где бы ни осознавалось умом, так, тем и там оно и ощущается! Яд становится нектаром для того, кто постоянно почитает его нектаром, и враг становится другом, если считать его другом. Изначальная форма предметов, проявившись в соответствии с понятиями, в силу долгих повторений становится их предопределенной природой.
19–23. Каким проявляется Сознание, которое есть природа всех проявлений, таким это и становится по причине единства природы всего. Если в мгновении узнается множество эпох, само это мгновение становится эпохами, в этом нет сомнений. Если в эпохе видится мгновение, эпоха тут же превращается в мгновение, ибо осознание принимает такую форму. Для страдающего ночь тянется целый век, для счастливого та же ночь будет мигом. Во сне мгновение становится целым веком, и век делается одним моментом. Во сне ощущается: «Я умер и родился снова», «Я стал молодым», «Я путешествую на огромные расстояния».
24–28. За ночь Харишчандра прожил двенадцать лет, а Лавана – целую жизнь длиной в сотню лет! Один час Праджапати – вся жизнь мудреца Ману, а жизнь Брахмы – всего один день для Вишну, вся же жизнь Вишну – лишь день Шивы, о Рама. Для того, чей ум растворился в сосредоточении, нет ни дней, ни ночей, ни предметов, ни мира. Для такого йога реальность только в Атмане. Сладкое становится кислым, если воспринимается умом как кислое, и кислое оказывается сладким, если воспринимается как сладкое. Враг превращается в друга, если ощущается другом, и друг становится врагом, если понимается умом как враг.