25–28. В пустыне Брахмана сияют миражи трех миров, нереальные по сути, но кажущиеся явью. Природа творения есть Брахман, чистое Сознание. Оно и существует, и не существует, будучи от него не отдельным, как дерево в семени. Как сладость молока, острота перца, текучесть воды и движение ветра, это создание не отлично от Брахмана, оно не существует отдельно, само по себе. Творение является Сознанием, как будто принимая свой собственный отдельный образ, оставаясь по своей природе Сознанием.
29–33. Этот мир – блеск бриллианта Брахмана. То, что так существует, не имеет причины в силу неотличия от Брахмана. Он возникает с осознанием желаний, ума, отдельности существования и прочего и не возникает при отсутствии осознания отдельности, достигаемого только собственными усилиями. Ничто, нигде и никогда не рождалось и не умирало. Все есть только недвижный нерожденный Брахман, непрерывное Сознание, плотное как камень. Из-за понятий в каждой крошечной частице возникают бессчетные миры как тысячи заблуждений. Как может не быть понятий в каждой частице Сознания? Как в воде существуют волны, пена и брызги как проявленные и непроявленные возможности воды, так же в отдельном сознании дживы пребывают состояния пробужденности, сновидения и глубокого сна.
34–36. Когда у человека возникает даже небольшое отвращение к наслаждениям, одним этим он приближается к высшему состоянию, учат писания. Насколько сильно бесстрастие, настолько он освобождается. Как может стать жертвой иллюзии рождения тот, кто отрекся от понятия «я»? Те, кто знает чистое, не имеющее формы и имени нерожденное Сознание как основу живого и неживого, низшего и высшего, те побеждают сансару.
37–38. Понятия появляются сами по себе в едином высочайшем Сознании, не становясь отдельными от него, как текучесть воды появляется в ней водоворотами, не отдельными от нее. Понятие поддерживает миры чувством «я». Эти миры существуют и не существуют, будучи высочайшим Брахманом. Сознание с понятием «Я есть Создатель Брахма» разрастается творением своими различными понятиями. Возвращаясь в себя, оно в миллионную долю мгновения видит конец творения.
Такова сарга шестьдесят первая «История о Лиле. О природе мира» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 62. История о Лиле. О значении слова «судьба».
Васиштха сказал:
1–5. Тысячи вселенных и эпох сияют как реальные даже в стотысячных долях пылинок и мгновений. И так же в каждой из частиц этих вселенных сияют творения. Это все проявление бесконечного заблуждения. Эти бессчетные прошлые, настоящие и будущие творения проявляются, как водовороты и брызги видятся в бегущей воде. Эти бесчисленные разнообразные творения нереальны по своей природе, подобно видимой в мираже реке, берега которой покрыты цветами, упавшими с деревьев и лиан. Творение воспринимается, не будучи реальным, как приснившаяся иллюзия города, как сказочная гора, как пригрезившаяся фантазия, которые видятся, хотя не существуют.
Рама спросил:
6–7. Когда в силу верного исследования осознается так единство Атмана и высшая истина неизменного Сознания, о лучший из мудрых, почему в этом мире существуют тела знающих истину, как будто удерживаемые судьбой? И что такое судьба?
Васиштха ответил:
8–13. Здесь существует судьба, закон Брахмана или сила Сознания, пребывающая в виде движения. Это единая реальность, заставляющая все происходить, которая наполняет все эпохи. С начала творения судьба есть проявление Брахмана в виде неизменных разнообразных свойств и качеств, присущих объектам, которые остаются таковыми всегда. Ее также называют великим существованием, великим разумом, великой силой и великим видением. Она известна как великое действие, великое проявление и великое могущество. Она – проявление единства высочайшего Сознания. Она играет мирами, как ветер – сухой травой; до конца творения она придает демонам, богам, змеям и горам их характерные качества. Проще доказать, что Брахмана не существует, или прочитать писаное вилами по воде, но невозможно лучше объяснить судьбу.