Сарга 73. Рассказ об аскезе Сучи.
Васиштха сказал:
1. Индра, узнав о суровой практике Каркати, исполненный любопытства, продолжил расспросы Нарады.
Индра спросил:
2. О муни! Своей аскезой обретя тело демонической иголки, что хорошего получила Каркати, подобная глупой обезьяне?
Нарада ответил:
3–7. О Индра, тонкая демоническая сущность живой иглы имела опорой металлическую иглу. Оставив свою опору и перемещаясь в колеснице ветра в пространстве, она входила в тела существ вместе с их дыханием. Через отверстия в телах грешных людей она проникала в их органы, сосуды, мышцы, кровь и костный мозг и подолгу обитала там, как птица в дупле. Войдя в сосуды тела как ветер, она пробуждала острые боли, вонзаясь, как трезубец, установленный под баньяновым деревом поклоняющимися Шиве. С помощью тел и чувств своих жертв она наслаждалась их разнообразной многочисленной пищей и человеческим мясом.
8–11. Войдя в тело, игла спала с юной девушкой, чья щека покоилась на сшитом покрывале, лежащем на груди ее любимого среди гирлянд, рассыпавшихся вокруг. Проникнув в тело птицы, она путешествовала с беззаботной птицей среди прекрасных рощ и лотосов, более душистых, чем каскады цветов райского дерева желаний. Войдя в пчелу, она, как пчела, пила нектар и вкушала пыльцу деревьев мандара и забавлялась с пчелами в лесах на горных вершинах, где обитают боги. Как старый гриф, она отрывала и глотала куски мертвых тел; так воин с мечом в битве рубит на части ратников противника.
12–17. Она двигалась повсюду – во всех органах, оболочках и каналах тела, как порывы ветра путешествуют везде в синем небе. Как поток пран с дыханием входит в сердца всех существ, так она проникала в разнообразные тела. Так же единая сила сознания сияет в телах всех живых существ различными своими проявлениями, подобно хозяйке в своем доме, занимающейся своими делами при свете лампы. Она обитала в крови живых существ, как текучесть обитает в водах, и развлекалась в утробах, как в океанах появляются волны и водовороты. Она погружалась в сон в белоснежном сале, как Вишну в кольцах многоголового змея Шеши, и наслаждалась нектаром телесных соков. Словно ветер, она впитывала соки деревьев, кустов и лекарственных трав, как питающих сердце, так и ядовитых, вызывающих отравление и пробуждающих воинственность.
18–22. Затем она твердо решила стать живой иглой и оставить свою жестокую природу. Она стала святым аскетом с очищенным разумом. И эту живую сущность перемещала силой ветра невидимая железная игла, которая стала конем, несущим ее беспрепятственно повсюду. С бесчисленными воплощенными существами она пила, ела, развлекалась, давала, получала, танцевала, пела и отдыхала. Не было ничего, что она ни делала бы, имея невидимое тело, очищенный ум и форму пространства. Но, пьянея от вкуса мяса и крови, она проводила время подобно слону, прикованному к столбу.
23–26. В реках жизни, полных катящихся волн видимых тел, беспомощных и влекомых течением, она развлекалась, подобно крокодилу. Но она не могла глотать жир и мясо и горько жаловалась в своем сердце, напоминая дряхлую больную богатую старуху. Как танцовщица на сцене исполняет танец, звеня браслетами и другими украшениями на руках и ногах, так она заставляла выплясывать козла, верблюда, оленя, слона, лошадь, льва, тигра и других существ. Соединившись с ветром внутри и вовне, она пребывала в нем как тонкий аромат.
27–30. Ее изгоняли с помощью мантр, лекарственных растений, особых практик, пожертвований, молитв богам и прочих методов, и она спасалась, как выбрасывается на берег волна в горном потоке. Тогда Сучи исчезала, как неизвестно куда пропадает свет потухшей лампы. Она скрывалась в металлической игле, как в утробе матери, и оставалась там в неподвижности. Все существа стремятся в убежище, отвечающее их склонностям, и так же в соответствии со своей природой демонша-ракшаси искала пристанища в теле иглы. Живая иголка путешествовала повсюду, но в тяжелые времена возвращалась в свое прибежище железной иглы, как глупые люди в сложных ситуациях.
31–33. Так она бродила везде, и ее ум был ублаготворен, но физического удовлетворения она никогда не достигала. Только существенное может обрести качества, но не несуществующее; лишь тот, у кого есть тело, может обрести плотскую удовлетворенность. Теперь, вспоминая свои былые телесные удовольствия, она страдала и мечтала вновь ощутить сытость наполненной утробы.