Он сказал:
Оседлай этого коня, о господин, чтобы объехать на нем весь мир подобно солнцу, своим светом озаряющему прекрасную землю.
40–43. При этих словах царь устремил очи на жеребца, как павлин, подняв голову, смотрит на тучу, стоит лишь смолкнуть громовым раскатам. Царь смотрел на коня, не мигая, он замер, как изображение на холсте художника, и оставался недвижим, будто нарисованная фигура, прикованный взглядом к коню. Некоторое время правитель продолжал сидеть на троне с остановившимся взором; так волнующийся океан с камнями и рыбами замирает в страхе перед мудрецом Агастьей, собирающимся его выпить. Он находился в состоянии, похожем на глубокое непрерывное созерцание бесстрастного отшельника, ушедшего в себя и пребывающего в высочайшем блаженстве.
44–48. Никто не осмеливался побеспокоить царя, все замерли в свете его величия, полагая, что он полностью погружен в какую-то думу. Совсем прекратились взмахи светлых опахал, а державшие их девушки замерли, будто лучи лунного света в ночи. Присутствующие застыли в почтительном изумлении, словно неподвижные цветы лотоса, вылепленные из глины. Постепенно шум в зале стих; так после выпавших дождей успокаиваются тучи и смолкает гром. Советники встревожились, погрузившись в океан сомнений и растерянности, как боги, взирающие на Вишну, уступающего в битве с демонами.
49. До тех пор пока царь продолжал сидеть с неподвижным взором, собрание погрузилось в опасения, волнение, удивление и растерянность, напоминая увядшие лотосы.
Такова сарга сто четвертая «Об иллюзии. Заблуждение царя» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.
Сарга 105. Об иллюзии. Пробуждение царя.
Васиштха сказал:
1–3. Через некоторое время царь очнулся, словно прекрасный лотос, распустившийся по окончании дождей. При пробуждении все его тело, убранное браслетами и украшениями, содрогнулось на троне, как гора с покрывающими ее лесами и венчающими ее высокими вершинами от подземного толчка. Окончательно придя в себя, царь задрожал на своем престоле, будто гора Кайлас при движении слонов, держащих землю на своих спинах.
4–7. Советники подхватили царя под руки, не давая ему упасть: так соседние горы своими склонами удерживают от падения гору Меру во время потрясений конца мира. Советники поддержали своего растерянного повелителя, сиявшего красотой отражения луны в воде взволнованного океана. «Где я? Что это за собрание?» – произнес царь тихо и неразборчиво, подобно пчеле, что гудит в глубине цветка лотоса. Присутствующие в собрании с почтением вопросили: «Ваше Величество, что случилось?» Так лотос с гудящей в нем пчелой обращается к солнцу, узревшему демона Раху.
8–12. Советники вопросили царя о причине волнения, как боги – мудреца Маркандею, испуганного приближением конца света:
О господин, мы очень обеспокоены твоим состоянием. Даже сильный ум без причины смущается иллюзиями. В каких призрачных наслаждениях, вначале приятных, а затем безвкусных, омрачилось твое сознание? Почему твой чистый ум, успокоенный усердным благочестием и мудрыми речами, увяз в трясине заблуждений? Только рассудок, дорожащий мимолетными объектами и страдающий при их утрате, подвержен заблуждению в мирской жизни, но не ум, твердо стоящий в истине.
13–16. Ум устремляется к собственным иллюзиям, которые он сам постоянно создает в силу своей глупой привязанности к телу. Удивительно, что даже твой ум способен впадать в заблуждение, несмотря на то, что он не зависит от преходящего, хотя он мудр, пробужден и обладает прекрасными качествами. Только рассудок, спутывающий истину с иллюзией, заключенный в узы места и времени, подвержен воздействию заклинаний и снадобий, но не ум здравомыслящего человека! Как могут волнение и растерянность возникнуть в уме, который всегда видит разницу между истиной и иллюзией? Такой различающий ум может поддаться беспокойству не более, чем гора Меру – поколебаться при порыве ветра!
17–19. От этих ободряющих слов лицо царя расцвело красотой, подобно полной луне. Открыв глаза, он сиял спокойствием: так по окончании зимы, весной, оживает и расцветает вся природа. Затем по его лицу пробежала тень воспоминаний и на нем вновь отразились волнение, изумление и страх, как на небесном лике Луны при виде демона Раху, грозящего ей близкой смертью.