Давай целоваться! – шепчет он, сграбастывает ее в охапку и впивается губами в ее губы.
«Ишь, как возбужден!» – с ехидством думает она, – «Как надоело! Блеф! Все блеф – от начала, до конца!» – Она отстраняется от него и подходит к костру.
– Ты завтра уедешь? – догнав ее, спрашивает Йоха, то ли с надеждой, то ли просто так…
– Не знаю, – бросает она.
Исповедь:
– Зачем ты живешь?
– А что, нельзя?
Вопросы.
– Что для тебя «Авось»?
– Возможность не врать!
День пятый.
Объявлен был днем любви и дружбы. Комиссарили Наташка с Владой. С утра моросил мелкий дождик, и никто не хотел вылезать из палаток. Каждому были вручены маленькие записочки с признанием в любви, и лагерь проснулся с улыбкой. После завтрака Йоха с Наташкой пошли в город встречать еще одного гостя – Федора.
Когда ребята привели Федора, Ирина накрасилась, остальные тоже проявили к нему повышенное внимание. Вот так действительно – день любви!
Писали стихи и оды и посвящали их друг другу.
ФЕДОР
«Ничего себе, ребятки!.. Хотя я всегда считал, что в провинции залежи талантов и красивых женщин… Интересно, красивая женщина – тоже талант? Или только умная?
Старый я стал, что ли? Стыдно, хотел спеть песню, забыл… Стесняюсь? Странно…
Эк, Наташка всех заморочила!
Поговорить бы с каждым: вот с Йохой, например.
Это кто? Его женщина? Ну-ну…
О чем это я?
Зачем я ехал? К Наташке, определенно к Наташке! Теперь это не важно… Хотя жаль. Жаль…
Надо бы поближе пообщаться с этой, как ее, ну с женой Андрея. Я ей понравился, по-моему; ишь, как кокетничает!
Да, давно у меня женщины не было. Эдак можно и… Нет, не до того. Хотя, почему, собственно? Жизнь продолжается. Ну не судьба с Наташкой, тяжеловато для меня. Какой, к черту, тяжеловато! Я еще им всем сто очков вперед дам! И стихи нужно свои почитать. Да, непременно!
У меня обеих жен Ирками зовут… Вот, судьба…
День шестой.
Андрей вернулся, и не один, а с Хантером, еще одна Бутурлиновская знаменитость: плотник, поэт, музыкант, ну и алкоголик, конечно.
Весь день был посвящен изучению монастыря в меловой горе. Монастырь начала копать еще в 17 веке монашка, видимо хотела уединения. За ней пришли другие. И скоро вся внутренность горы была прорыта ходами. Монастырь был защитой от монгольских кочевников, служил прибежищем разбойников, которые натягивали через реку канат с колоколом, и, когда проходили купеческие ладьи, колокол звучал, давая знать разбойникам, что пришла добыча. Потом разбойников выкурили, и до самой Октябрьской революции в горе был известнейший монастырь, куда стекались богомольцы со всей России. Большевики разогнали монахов, разрушили часовню и церковь на горе, засыпали подземный ход, что шел под дном Дона на другой берег. Но и в наши дни в закопченных многочисленными факелами сводах угадывается удивительная работа монахов: строителей и резчиков по камню. До сих пор сохранился главный внутренний купол и кельи, колонны и ниши, где некогда стояли образа и иконы. Акустика в горе такая, что голосовое пение может ввести в транс даже самого ярого атеиста. Воздух всегда свежий, древние строители предусмотрели все, вентиляция прекрасная, несмотря на все, что пережил храм. Сейчас туда водят экскурсии, и наверняка храм будет реставрирован.
Вечером, под впечатлением от прожитого и увиденного, народ писал «диссертации». Защитились все, кроме Йохи.
День седьмой.
Решили продолжить лазать по горе. Наташка повисла в осыпях, и ее снимали всем лагерем. Утопили два топора, ведро, веревку; нож потеряли. Но все остались живы.
Соседская лодка почти прописалась в лагере. Неугомонная Наташка, влюбившая в себя всю мужскую часть лагеря, узурпировала чужое плавсредство и уплыла на нем вверх по течению Дона, гребцы очень старались…
НАТАША
Уау! Какие все чипастые! Как я вас всех люблю! Просто весь мир готова расцеловать, до чего я вас люблю!
Господи! Как я благодарна тебе за то, ты нас всех здесь собрал!
Какие глаза у этого Сеньки! Это же чудо, какие у него глаза! Все, я влюбилась!
Юрк, отстань от меня! Ты меня достал уже! Ведешь себя, как ребенок…
Боже мой, это же самородок! Это просто… Чудо какое-то! Таких не бывает!
Но он совсем не обращает на меня внимания. Все обращают, а он – нет. Даже Йоха! Вон, довел Владу до белого каления… Нет, Йоху я не хочу. Я хочу Сеньку…
Стой, Наташенька, ты же знаешь, чем все это кончается!
Нет, это другое!
Хорошо, что мужиков больше. Баб не люблю!
Наташенька, остановись!
Почему? Я так хочу!
Пропал Сенька…