Миня надули и розвели. Я бы папрасил штобы мне вирнули деньги, если бы заплотил. Но я и не
заплотил.
— Я ваплащение децких страхав, да будит тибе извесна. — скозал кролик. — Вижу, я ранавата
пришол. Падажди лет двацать, дружок, вот тогда страху не аберёшся.
— Не панимаю как такое вазможна, мой добрый патрёпанный друг, — атветил я, — У меня
никагда не было игрушечнова кролика, а следавательна я никак не мог пиринести на ниво маи
фрейдиские травмы. Такто, лапаухий.
Толька тагда я заметил в темнате у ниво за спиной стол, за каторым седели другии агромные
игрушки. Они играли в КАРТЫ и пили ПИВО, гаварили штото вроди:
— Спорим у тибя был плюшевый мишка или зубастая абезьянка по имени мистер Нана или
висёлый кальмар...
Из темнаты донеся галасок:
— ... или Кроматти — дружилюбная пегая крыска.
И все астальные игрушки начали кидать в нево стаканы.
— Заткнись, Кроматти, — закричали они, — ни у каво за всю историю не было дружилюбной
пегой крыски. Заткнись, пока апять не накастыляли.
Кролик страшила вздахнул глубоким вздохам и скозал:
— Чевото я немнога устал. Нада воздухам падышать. Эй, — скозал он и махнул машынисту
"Стой. Падвизи миня".
Вопщим, мы астоновились, и кролик страшила, которово звали Ян, влес и мы дальше паехали.
Кролик-страшила Ян осторожно взялся за нитку, торчавшую рядом с болтающимся глазом, и
аккуратно потянул, возвращая глаз на положенное место.
— Так-то лучше, — сказал он Тимоти. — Когда у вас один глаз вот так блуждает, с
бинокулярным зрением вообще творится чёрте что. Итак, хозяин?..
— Тимоти, — ответил Тимоти тихим голоском, но не таким уж и тихим, если учитывать
обстоятельства.
— Хозяин Тимоти, как вам наша ярмарка?
— Немножко... забавно.
— О, да, — ответил Ян, наклонившись вперёд и всматриваясь в темноту. — Эта ярмарка и
вправду довольно забавная.
Внезапно откуда ни возьмись повыпрыгивали тоненькие человечки, по-видимому, сделанные
из огромных проволочных ёршиков для чистки труб, со сломанными ложками вместо голов и
принялись танцевать, мягко позванивая. Тимоти еле заметно подпрыгнул.
— Прочь! — закричал Ян. — Вон, сорванцы, чтобы я вас не видел!
Человечки, так же мягко позванивая, ускакали. Ян повернулся к Тимоти.
— Я имею в виду, а чего вы хотите? Это же просто катавасия. Мы работаем уже столько
месяцев и не встретили ни одного человека, который бы до смерти боялся сюрреализма. Неприязнь?
— он поводил лапой из стороны в сторону. — Возможно. Страх? Не-а.
Ещё некоторое время они продолжали путь в молчании. Некто неописуемо жуткий появился из
темноты и уселся у путей, покуривая папиросу.
— Я живу у тебя под кроватью. Уууу! Уууу! — это уханье можно было бы назвать достойным
чудовища, если бы некто проявил больше энтузиазма.
— А вот и нет, — скозал я. — Я сплю на верхней койке так што если у миня под краватью кто
и жывёт так это мой брат Виктор. А ты и близко не такой ужасный.
— Ерунда какая-то — произнёс некто и начал растворяться во мраке, пока не остался виден
только горящий кончик его папиросы.
— А вы крепкий орешек, господин Тимоти, — сказал Ян.
Над ними навис гардероб, его дверца начала медленно, угрожающе открываться. Ян высунулся
из поезда и пинком закрыл её.
— Зря стараешься, — бросил он скрывшемуся во мраке шкафу. Оттуда как будто бы
доносились приглушённые ругательства. — Он ещё ребёнок.
Ян повернулся к Тимоти и посмотрел на него оценивающим глазом. Дёрнув за нитку, он начал
смотреть на него уже двумя оценивающими глазами.
— Нам не помешало бы заиметь парочку вампиров или зомби, не правда ли? Вся эта
психологическая дрянь вам как об стенку горох.
В очередной раз хлопнули распашные ворота, и поезд снова выехал наружу.
— Эй, малец, — сказал Ян, когда поезд остановился, и водитель вернулся к своей газете, —
хочешь, покажу одну штуку?
— Какую такую штуку? — скозал я.
— КАШМАРНУЮ штуку! — атветил он.
— Давай, — скозал я.
Тимоти и Ян блуждали по ярмарке, получая на удивление мало замечаний в свой адрес, за
исключением нескольких придирок к костюму "вон того коротышки".
— Куда мы идём? — спросил Тимоти.
— Пока ни знаю, — скозал Ян. Он остановился и медленно посмотрел вокруг, как будто его
уши работали антеннами.
— Может, в Комнату Смеха?
— Фууу! — c жаром сказал Тимоти. — В Комнате Смеха скучно. Там просто куча зеркал. В
одном ты жирный, в другом — тощий, а в третьем — извиваешься. Скучно.
— Вы слишком молоды, чтобы знать всё на свете, господин Тимоти, — сказал Ян. — Идёмте,
кое-чему научитесь.
Они обошли павильон и проскользнули через служебную дверь.
— У нас не будет проблем, а? — с некоторой робостью спросил Тимоти, так как вообще он был
ответственным юношей и не проникал в частные и муниципальные помещения. Кроме того, он
терпеть не мог, когда на него кричат.
Ян остановился, чтобы поразмыслить, при этом поднимая опущенное ухо и опуская поднятое.
— Проблем? Не-а, не думаю. С этой стороны Комната Смеха гораздо веселее.
Они оказались в полутёмном помещении, освещаемом только высокими узкими
прямоугольниками, от которых шёл тусклый свет. Эти прямоугольники сначала казались Тимоти
картинами, изображающими пустую комнату, но вскоре он понял, что это зеркала с обратной стороны
и сквозь них виден сам зал. С этой стороны изображение совершенно не искажалось, как будто
зеркала были простыми стёклами. И едва он успел это понять, как в зал повалил народ. Он наблюдал
за тем, как люди группами ходят перед зеркалами, останавливаются, приседают, высовывают языки,
подтаскивают своих друзей, проходят дальше — не произнося при этом ни слова.
— И в чём прикол? — спросил Тимоти.
— Подойди сюда, — сказал Ян, подзывая Тимоти рукой, и тот подошёл к зеркалу в небольшом
углублении в стене главного зала. Освещение было так себе, но видно было, что по ту сторону
зеркала стояла женщина и смотрела на своё отражение.
Она не улыбалась. Тимоти прищурился: она казалась знакомой, но это зеркало, в отличие от
остальных, не давало ясного изображения. Будто смотришь сквозь масляную плёнку или на тело на
дне неглубокого пруда.
— Знаешь, что она видит? — почему-то шёпотом сказал Ян. — Она видит себя, такой, какой
хотела бы быть. Наверное, чуть моложе, чуть стройнее, не так, как будто ей достались самые дешёвые
места на корабле жизни. Печально, да?
— А почему она хочет быть моложе? Я не могу дождаться, когда вырасту.
— Чтобы вырасти, хотеть не нужно, это всё равно произойдёт. Старение не остановишь. Во
всяком случае, без должной помощи.
— По-моему, она нормально выглядит, — сказал Тимоти, для которого все взрослые выглядели
одинаково.
— Да, но вы не видите того, что видит она. Знаете, что бы вы увидели, если бы смотрели в это
зеркало? Себя через несколько лет.
— Космонавтом?
— Если хотите им стать. Я, однако, не думаю, что она хочет стать Даниеллой Дэйр. Постойте-
ка, через минуту её здесь не будет, если босс не поторопится.