раствором.
— Безрезультатно?
— Да какого нехра мне знать, а? — ответила Мимбл с откровенной бестактностью, за которую
обычно продвигают по службе. — Вот редьмо. Делаю болданую работу и — обана! — в оржу
швыряют бёрганую соль. Олабдеть, меня изгнали! Полный дзицеп! [5]
— Не строй тут из себя, — сказал Астрепаг Бельфохур. — На одержимость ты не способна, так
что нельзя назвать это изгнанием. Ты не могла управлять его действиями, только эмоционально
окрашивать их.
"Да и с этим не особо справилась", — подумал он.
— Тебя скорее "выселили".
Мимбл не оставила у генерала Бельфохура сомнений в том, что разница между изгнанием и
выселением — ничтожная, и дело до неё разве что штабным генералам, которые не поднимают свои
огромные жирные...
На этой ноте Астрепаг Бельфохур, который и близко не был таким утончённым, как хотел
показать, большим пальцем раздавил Мерзавку Мимбл, превратив в пятно с запахом аниса, и ушёл с
докладом к Сатане, оставляя пятно наедине с не на шутку мрачными мыслями на срок в шестьсот
шестьдесят шесть лет, пока будет длиться восстановление.
[4] При ближайшем рассмотрении можно было увидеть, что несколько восковых фигур дышат,
моргают и вообще выглядят взволнованно. Всё потому что это живые люди. Поход за клубникой,
организованный для крыла Лейдстоунской тюрьмы, в котором содержались серийные убийцы, обернулся
для прогрессивного управляющего досадным разочарованием. В то время ярмарка как раз была
неподалёку, и в обмен на укрытие от бежавших каторжников естественно потребовали заполнить
несколько документов. В конце концов, всё честно. Кабал не соизволил упомянуть, что не пройдёт и года,
как их убежище исчезнет. Вот ведь незадача.
[5] Беспокойство вызывает тот факт, что все проклятия и ругательства Мимбл действительно что-то
значили, и каждое из них было в разы хуже, чем всё то, что разрешено было выпустить в мир людей.
— Всему есть предел, знаете ли, — заявил тогда Сатана.
ГЛАВА 14
Пока работники ярмарки собирались на задворках, Кабал вернулся в поезд в надежде чем-
нибудь наспех перевязать рану и быстро переодеться. Носком ботинка он поднял крышку ящика для
одеял, но Хорста дома не оказалось. Никогда его нет, когда нужен. Кабал захлопнул крышку и
вернулся к тщательным поискам своего тонкого чёрного галстука. Когда он закончил, снаружи его
уже ждали.
Кабал встал на верхней ступеньке и обратился к поисковым группам.
— Добрый вечер. У нас две серьёзные проблемы. Во-первых, ярмарка прекратит своё
существование меньше, чем через час, а нам всё ещё не достаёт одной души. Во-вторых, по балагану
разгуливает человек, которому известно о нашем деле куда больше, чем требуется для нашего
благополучия а, следовательно, и его собственного. Этот человек натворит бед, если не будет
обнаружен и обезврежен как можно скорее. Мистер Костинз!
— Тут я.
Костлявый помахал рукой из толпы.
— Барроу удалось покинуть территорию?
— Никак нет, сэр. Пару раз его видели, но, едва он нас замечал, удирал сломя голову. — Он
нахмурился. — Никогда не понимал это выражение. Разве можно голову сломать?
— Мистер Костинз, — сказал Кабал, — будьте добры, сосредоточьтесь.
Мистер Костинз сосредоточился.
— У меня на воротах Джоуи стоит. Никуда Барроу не денется.
— Отлично. Поисковые группы собрали?
— А то, целых две. Долби, Холби и Колби с колеса обозрения — они знают, как он выглядит...
— Минуточку. И кто в таком случае за колесом смотрит?
— Пара психов из шайки Малефикара с ним управляются.
Кабал помолчал. Ему не хотелось без острой необходимости оставлять сложные механизмы на
произвол бывших товарищей по Бричестерской лечебнице
Два человека наблюдали за нескончаемым вращением колеса обозрения.
— Видишь? — сказал один. — Оно не прекращается. Вечный двигатель. Бесконечные углы.
— Точно! Уроборос во плоти! Глотает свой собственный хвост!
— Свинохвост? — переспросил первый. — Где? Где?
— Простите, — окликнула их одна из посетительниц аттракциона. — Не могли бы уже
отпустить нас? Мы катаемся уже около получаса, и становится скучновато.
Психи и ухом не повели.
— Круг завершён!
— Карта номер десять, колесо фортуны!
— Десять! Как символично!
— Да! Нет! Или это номер двадцать три?..
Кабал отогнал от себя эту мысль. Справятся.
— Кто во второй группе?
— Твари с "Поезда-призрака"... пока их нет, Деннис и Дензил на замене, — тут же добавил
Костинз, предвосхищая вопрос Кабала.
— Похоже, — сказал скелет-машинист "Поезда-призрака", наспех переименованного в
"Путешествие по лабиринтам парапсихологии", — у нас тут с вами неувязочка с разграничением
обязанностей. Я и не подумал бы лезть в кабину вашего локомотива. Пугать людей от вас требуется
вон там.
Он показал на тёмный въезд в туннель. Деннис и Дензил, еле втиснувшиеся в кабину
маленького поезда, повернули головы в указанном направлении, и шеи их заскрипели как новые
ботинки. Они снова посмотрели на машиниста и покачали головами. У Дензила из черепа доносился
такой звук, как будто там что-то перекатывалось.
— Хорошо, — сказал машинист, — не хотите по-человечески, будь по-вашему.
Деннис с Дензилом переглянулись и всё с тем же скрипом ликующе закивали.
— Конга! — обратился машинист к крыше сооружения.
Огромных размеров горилла-автоматон, что сидела на крыше аттракциона и грозила прохожим
булыжником из папье-маше (по крайней мере, прохожие на это надеялись) свесилась через парапет и
с вопросом посмотрела на него. Вниз головой она почему-то выглядела ещё более грозной.
— У меня тут проблемка с этими двумя, — закончил машинист, большим пальцем указывая на
Денниса с Дензилом.
Гигантская горилла обвела их презрительным взглядом, обнажила впечатляющие клыки и
издала рык в тональности бассо профундо, от которого зубы закачались в их иссохших дёснах. Они
вылупили то, что осталось от их глаз, и лак у них на лицах затрещал.
— Такие вот две группы. А все эти добрые люди и нелюди могут прогуляться по балагану, ну
типа, не привлекая внимания.
Кабал посмотрел на них и вздохнул. Большинство из них не смогли бы прогуляться, даже если
им учебник по этому занятию дать, не говоря уже о том, чтобы делать это не привлекая внимания. Он
также заметил, что его взгляд постоянно скользит по одному и тому же участку толпы. Усилием воли
он сфокусировался на нужном месте и наконец, заметил невысокого человека, настолько невзрачного,
что само слово "невзрачный" для него чересчур выразительный эпитет.
— А ты кто такой? — спросил он.
Вокруг человека все в удивлении начали тыкать себя в грудь, и несколько секунд ушло на "Нет,
не ты, рядом, с другой стороны, да нет, с другой стороны от него", прежде, чем до человека дошло,
что объектом внимания был он. Любопытно, что некоторые продолжали в замешательстве смотреть
сквозь него, как будто никого там и не было.
— А, — сказал человек тихим, бесстрастным голосом, — вы обо мне, что ли?
— Да, — ответил Кабал, изо всех сил стараясь удержать взгляд на собеседнике. — Кто ты
такой? Не помню, чтобы видел тебя раньше.
— Меня зовут Альфред Симпкинс, сэр. С вашей стороны было очень любезно принять меня и