Теперь ты можешь сам найти подходящего кандидата и забрать её".
Фрэнк Барроу на удивление незаметно крался в тени за вывесками. Он не знал, что именно
ищет, но был твёрдо уверен, что это не лежит у всех на виду. Перед этим он подошёл к турникетам,
отдал свой пригласительный билет, отметил, что такой же был почти у каждого, кто стоял в очереди,
и, с хмурым лицом человека, который ждёт, когда его уже начнут развлекать, прошёл на территорию
ярмарки. Он остановился у проулка между "Путешествием по лабиринтам парапсихологии" ("Поезд-
призрак") и "Разумом социопата" ("Комната страха", по самую крышу забитая восковыми фигурами
знаменитых убийц) [4] и разыграл целый спектакль, показывая, что заводит часы. Выбрав момент,
когда на него никто не смотрел, он исчез в тени. Он стряхнул пыль со своих давних навыков
маскировки и наблюдал за всем, что попадалось ему на глаза. Ему попались братья Кабалы, которые о
чём-то спорили, но он не смог подобраться достаточно близко, чтобы понять, о чём именно. Однако,
вот что странно: в какой-то момент он был уверен, что Хорст вот-вот ударит Йоханнеса по лицу;
Барроу моргнул — и Йоханнес вдруг оказался один. Он не знал, куда мог деться Хорст, и Йоханнес,
судя по тому, как он оглядывался по сторонам, тоже. После чего Йоханнес Кабал призадумался, и на
его лице начала расплываться очень неприятная улыбка, как быстро растущая меланома. Это тоже
было странно и само по себе, и вообще, потому что Кабал по какой-то причине стал выглядеть совсем
иначе, почти как другой человек. Затем, с внезапной целеустремлённостью, вселившей в Барроу
тревогу, Кабал прошагал на главную улицу балагана.
Теперь Барроу перемещался неслышно, вдали от чужих глаз, но то, что он видел, служило
поводом для беспокойства. За свою жизнь он провёл много времени в местах, где идёт тяжёлая
физическая работа и привык к их ритму и нюансам. Здесь же ничего подобного не было. В городе,
зайдя в пивную, он спросил хозяина, что за люди их рабочие? Тот только пожал плечами — он
понятия не имел. К нему ни один не заходил. Барроу решил, что это в высшей степени ненормально.
Если только Кабалы не нанимали в свой балаган одних квакеров, мусульман и всяких прочих
трезвенников, он не знал, как это объяснить. Разве что, как дико это не звучит, они попросту ничего
не пьют. Доверившись чутью, он заодно зашёл в продуктовую лавку и задал там пару вопросов. Да,
ярмарка закупала продукты, но далеко не в том количестве, какое могло потребоваться для такого
большого числа сотрудников.
— Они сидят на голодном пайке, — с жалостью сказал торговец. — Тем, что они купили, и
двадцатерых не прокормить.
Взглянув на двоих крепышей, стоявших около колеса обозрения, он нашёл мысль, что здесь
кто-то голодает, очень сомнительной. Он смотрел, как они улыбались и махали толпе проходящих
мимо подростков. Затем произошла ещё одна любопытная вещь.
Едва толпа пропала из виду, рабочие неподвижно застыли. Барроу решил, что они что-то
увидели, и прикрыл глаза от яркого, разящего света гирлянд, но смотреть было не на что, и через
секунду он понял, что они и не смотрели никуда. Там не было ничего и никого. Не для кого
притворяться, не перед кем изображать живых людей.
Барроу мог бы дождаться кого-нибудь ещё, чтобы проверить свою гипотезу. Он мог бы
походить мимо них, обойти вокруг и посмотреть, как они будут реагировать на его перемещения. Мог
бы, но не стал. Эта затея вызывала у него не больше охоты, чем мысль прополоскать горло
очистителем для унитазов. По своему обширному опыту он знал, что "от греха подальше" – чудесное
место, пребывать в котором полезно, и хотел сохранить право на его аренду так долго, насколько это
в человеческих силах. Метания в разные стороны перед парой огромного роста существ, у которых
есть руки и ноги, и которые правдоподобно изображают из себя людей, могут быть истолкованы как
провокация. “Поспешишь — людей насмешишь” — таков был неофициальный девиз служащих
полиции, во времена, когда у него ещё было удостоверение. А если эти люди выглядят так, будто
запросто откусят тебе голову и выплюнут назад шею, это крайне полезный совет.
Вместо этого он снова скрылся во тьме, чтобы собрать больше информации. Он не мог строить
предположения без фактов. Уж если Фрэнк Барроу выстраивает версию преступления, то и
миллиарду адвокатов не под силу его развалить.
Вглядываясь во тьму и прислушиваясь у приоткрытых дверей, он не обнаруживал никаких