нуворишами. Вкладывая немалые суммы в железные дороги и фабрики, отправляя сотни детей
работать в шахты, старательно вычёркивая слово "филантропия" из семейного словаря, Друаны
богатели всё больше и больше.
Тогда-то несметное состояние в сочетании с ограниченным генофондом и стало роковым
образом на них сказываться. Кровосмешение, к которому их по большей части принуждало общество,
не забывшее об их дурной репутации, начало вызывать сбои в работе семейной психики. Они
выживали из ума всё больше и больше, и обходилось им это недёшево.
Беатрис основала Музей Бобовых — вместилище крупнейшей в мире коллекции гороха.
Гораций вырыл каньон, размером и очертаниями повторяющий Вестминстерский дворец — эдакую
огромную формочку для желе в виде Матери всех парламентов. Джереми завёл стаю лисиц, которых
обычно использовал на охоте в качестве гончих, пока не перешёл на уровень выше, и не начал
врываться в дома людей с отрядом хорошо обученных барсуков.
Атмосфера всеобщей ненависти при индивидуально протекающих безумствах стала почти
осязаемой. Тётушка София, которой реже, чем остальным приходилось занимать ума, уехала за
границу с твёрдым намерением найти какое-нибудь спасительное средство.
И, по всей видимости, безуспешно. Однако после долгих лет странствий она вернулась на
удивление спокойной и уравновешенной, может даже немного самодовольной.
По возвращении она первым делом основала кладбище Гримпен и заказала Друанам семейный
склеп в самом труднодоступном его уголке. Каждому члену семьи, за исключением самой Софии,
было отведено в нём место. На вопрос "зачем?" она с мрачным удовлетворением ответила, что за
время путешествия поняла одну вещь: у Друанов нет никакой надежды избавиться от семейного
недуга, они обречены на вымирание. А места в склепе у тётушки нет, потому что она переживёт всех
остальных.
Остальные члены семьи многозначительно переглянулись. При всём своём слабоумии, они без
всяких синоптиков смекнули, куда ветер дует.
В один прекрасный день Софию как будто бы покинула удача. С ней произошёл ряд
несчастных случаев, и все — с летальным исходом. Её объявляли мёртвой несколько раз, поскольку
злоключения — то в виде невзначай упавшего мешка с бетоном, то в виде иного тяжёлого предмета,
который совершенно случайно пролетал на уровне её головы — преследовали её на каждом шагу.
Удивительное дело: никого из её родственников даже близко не было в момент внезапного —
как гром среди ясного неба — несчастья. И всегда они имели железное алиби, подготовленное порой
несколькими днями ранее. София же как ни в чём не бывало приподнималась на столе морга,
потягивалась и спрашивала, во сколько будет чай.
Однако в последний раз её постигло в высшей степени неудачное стечение обстоятельств:
София, паровой каток и четыре тонны гелигнита оказались в одно время и в одном месте. На этот раз
справиться о позднем завтраке во время вскрытия у неё не было никакой возможности. Тётушку
Софию сняли с деревьев, соскоблили с дороги, сетями для креветок собрали с поверхности утиного
пруда, со всеми почестями поместили в её любимую сидячую ванну вместе с излюбленными банными
принадлежностями, и погребли в самом тёмном углу фамильного склепа. С ней было покончено.
Месяца на два.
Затем, однажды утром, её живые родственники обнаружили, что кто-то не спустился к
завтраку. Беатрису они нашли привязанной за лодыжки к люстре. На её лице застыло выражение
чистейшего ужаса, а сама она была мертва-мертвёхонька. Бобовые валялись по всей комнате. Ещё
пять фунтов гороха были обнаружены во время вскрытия у неё в горле — они забили ей пищевод и
перекрыли дыхательные пути. Через месяц на тарелке в трофейной появилась голова Джереми.
Спустя ещё две недели изувеченное тело Горация было найдено в Вестминстерской Башне на глубине
в три сотни футов.
Они умирали один за другим, и очевидно, от рук того, кто был в курсе их маленьких
странностей. Феликса придавило менгиром. Дафна утонула в холодце. Учитывая любимую забаву
Джулиана, может и к лучшему, что они так и не нашли нижнюю часть его тела. Очень скоро склеп
Друанов заполнился.
Если бы только кому-нибудь пришло в голову заглянуть в склеп к тётушке Софии. Если бы кто-
нибудь удосужился разузнать, где именно она побывала. Если бы только кто-нибудь навёл справки о